И, по всей видимости, решать эту проблему предстояло ему.
– Потише с этой пряжкой, – сказал он. – Черт!
– Хреновина заклинила. Пошевели ногой.
– О’кей, держи. И не задень движки.
– Чертова лунная пыль.
«Земная энергетика, – подумал Дэкерт, – на которую они имеют полное право». Расстегнул на шее подкладку скафандра и почесал влажную полосу кожи в том месте, где к ней был прижат металлический обод. Уотерс продолжал борьбу с ботинком. Земная энергетика до сих пор существовала на субсидии продажной международной комиссии, окучивающей весь мир, который все еще приходил в себя после Термического максимума, но цена этой заботы была неустойчивой. С исследованиями Солнечной системы немногим лучше. Для этого требовалось много топлива, и правительства уже начали давать за него достойную цену, по схеме с фиксированной прибылью, однако здесь спрос был неравномерным. После Термического максимума научные исследования стали роскошью, а предприниматели лишь начали собирать капитал, достаточный, чтобы исследовать ближнюю часть системы и пояса астероидов в поисках новых богатств.
Нет, самыми большими деньгами заправляли в сфере туризма. Как только поставят базы в ледяных оазисах Европы и Миранды, а добытчики примутся выуживать из бушующих атмосфер Юпитера и Урана порции гелия-3, главными потребителями топлива с Луны станут новые искатели приключений, жаждущие провести неделю при нулевой гравитации. В ближайшем будущем межпланетные корабли станут летать к Европе с той же легкостью, с какой можно добраться до заправки на углу. Марс останется Марсом – забытой остановкой на пути, на котором будут только никелевые рудники. А новеньким курортным станциям, кружащим на орбитах вокруг Земли, все так же будет нужен гелий-3 для термоядерных реакторов, а еще вода и кислород для их богатых клиентов. Богатым не придется мыться в мешках, как на станции первого уровня, несколькими литрами воды, очищенной из мочи, и губкой. У них утонченные потребности. «Земля снова пробуждается, – подумал Дэкерт. – Пускай половина планеты голодает, но те, кто на вершине пищевой цепочки, снова едят хорошо, а чем больше имеешь, тем больше хочется».
– Вся эта хрень кончится чертовой греческой трагедией, – сказал Уотерс.
Дэкерт рывком вернулся в реальность и увидел, как Вернон снял с его ноги покрытый пылью сапог скафандра и принялся крутить его в огромных руках, разглядывая двигатель на МВПЭ
[5] с управляемым вектором тяги, припаянный к боковой поверхности, уставившись на него театрально расширенными глазами.
– Скорее уволюсь досрочно, чем в эту хреновину влезу. Я не подписывался на то, чтобы быть пляжным мячиком, чтоб его…
– Точно.
Дэкерт встал и снял с вешалки в шкафу утяжеляющий костюм. Принялся с трудом натягивать тяжелые рукава. Его обнаженный торс обдувало холодным воздухом из тоннеля. Можно было, конечно, с притворным неудовольствием глянуть на Уотерса за нарушение субординации, тоже притворное, но Дэкерт уже давно перестал придерживаться инструкций УКД по поводу того, как добиваться от подчиненных исполнения приказов. «Спокойствие-1» больше походила на нефтяную вышку, чем на армейскую казарму: здесь чувство одиночества и постоянная опасность сплачивали всех на основе неписаных законов. Нет смысла включать босса в дурдоме, если он еще не загорелся.
По части общения с командой Дэкерт постоянно балансировал между дисциплиной и покорностью судьбе. Даже позволил Кворлзу растить в теплице марокканскую коноплю и включать классический рок у себя в инженерном подземелье под научной лабораторией так, что пол трясся. Значение имели только выработка и то, чтобы все не убегало из-под крышки, особенно тогда, когда все на грани паники. «Разлад в команде – скверная штука, когда ты не на Земле, а до главной базы больше тысячи кило, – говорил обычно Флетчер. – Если дело плохо, то последнее, что тебе нужно, – это быть командиром».
Поскольку в случае бунта парень, у которого больше всего лычек на плече, наверняка будет первым, кого выбросят через шлюз.
– Юнионист ты, – сказал Дэкерт. Достал из шкафчика темно-синюю бейсболку и натянул на голову. Стер лунную пыль с погон утяжеляющего костюма и нехотя потянулся, чтобы коснуться ладонями пола с резиновым покрытием, но остановился на полпути, почувствовав, как заболели связки на спине и под коленями. – Если уж твой представитель не может тебя сократить, то я – тем более.
– Блин, – ответил Уотерс.
Дэкерт выпрямился и с деланым сочувствием похлопал его по плечу, а затем двинулся к люку чистой камеры. Ему не терпелось улечься, подставив себя сухому жару камеры обеззараживания. Утяжеляющий костюм из вектрана весом в шестьсот пятьдесят фунтов давал ощущение, что он на Земле, имитируя земную гравитацию и придавливая сухопарое тело. Лишь голова оставалась такой же легкой, но к этому вполне можно привыкнуть.
– Как ни неприятно говорить тебе это, – сказал Дэкерт, глядя на пилота, – но именно тебе придется влезть в такой костюм, когда мы загрузим профиль с моих прыжков. Как только в «Кратере Пири» услышат, что тут произошло, нам всем предстоят лунные прогулки. Придется проверять все спирали, места добычи воды и подстанции, чтобы убедиться, что китайцы или кто-то еще не наделали там пакостей. А еще придется отправиться на «БС-7» и заменить привод.
Он запустил процедуру обеззараживания и стал ждать, когда откроется дверь чистой камеры и он, став на колени, влезет туда.
– Кстати, Вернон, мой тебе совет: много не ешь перед этими прыжками.
3
КОГДА ДЭКЕРТ ВОШЕЛ В ЦЕНТР, ЛЭЙН БРИГГС СИДЕЛА склоненная над пультом связи, упершись локтями в голубой стол из композитного материала и положив голову на руки. Сплетя ноги, она резко стучала по полу пяткой. Кворлз сидел за пультом Лунной системы позиционирования, на другой стороне округлого помещения, глядя на ее спину. Ситуация выглядела почти интимной, будто ссора брата и сестры, и Дэкерт почувствовал себя незваным, как будто застал их за чем-то нехорошим. И сам себя выругал за такую мысль. Похлопал ладонью по переборке, соображая, не превысил ли Кворлз свой лимит на виртуальную порнографию. Звук отдался эхом, будто выстрел из ружья, и, когда Дэкерт пригнулся, проходя через низкий дверной проем, они оба дернулись.
– Боже, – сказал Кворлз.
Дэкерт возмущенно глянул на него, а затем посмотрел на Лэйн:
– И что у нас есть? Как дела у Бенсона и Тэтча в Посейдоне?
Лэйн встала, потягиваясь и выгибая руки под неестественным углом. Кворлз снова повернулся к пульту, делая вид, что просматривает данные с выхода в Посейдон. Ряды полимерных и голографических мониторов отбрасывали зеленый и желтый свет, отражаясь от бледного лица и коротко стриженных медно-рыжих волос Лэйн. Она повернула голову, и волосы медленно двинулись следом, скользя в слабой гравитации Луны. «Если хочешь понять, насколько красива женщина, посмотри на нее в условиях гравитации в одну шестую земной, – подумал Дэкерт. И покачал головой. – Боже мой, как же долго мы уже здесь…»
