— Расследование началось только вчера. Если те трое специально хотели тебя вырубить или от кого-то задание получили это сделать, значит, ты сумел обратить на себя внимание настоящего убийцы Федорова. И он в курсе, что мы ведем это дело.
— Скорее всего, если, конечно, придерживаться версии, что нападение не было случайным, — продолжил за меня сообразительный Алискер, — те дюжие парни являлись наемниками, на трезвых, осторожных убийц они не похожи.
— А все-таки на месте убийцы я не стала бы так поступать. Нервничать он начинает. Спланировал вроде все не плохо, а тут эмоции распускает. Или он настолько уверен в своем превосходстве над нами и, вообще, над всеми под солнцем живущими, что позволяет себе действовать с таким наглым цинизмом?
— Но это при условии, что то, что произошло — не простое уличное хулиганство… — Алискер сцепил пальцы рук и положил локти на стол.
Я, по-прежнему стоя у окна, дохнула на запотевшее стекло и, повернувшись К Алискеру, сказала:
— Расскажи мне теперь поподробней о твоем визите к Чебаковым…»
«Надо сказать, кусок так себе, — самокритично прокомментировала Вершинина, откладывая толстую тетрадь, на страницах которой она пробовала себя в качестве мастера пера.
Или те, для кого слова представляются прокрустовым ложем, в принципе не способным вместить, удержать широкий жизненный поток, безнадежны в плане литературного творчества?
Как передать пластику человеческого лица, у которого в арсенале тысячи выражений, мимических движений и гримас? Я уж не говорю о характере! Взять, например, Мамедова…
Умный, расторопный, исполнительный, деловой, коммуникабельный, а иногда такой застенчивый. И открытым его не назовешь, и замкнутым трудно назвать. А Маркелов вроде веселый, жизнерадостный, а иногда к нему на козе не подъедешь… Или Ганке, интересный тип, вне всякого сомнения…»
Ход мыслей Вершининой был прерван телефонным звонком.
— Слушаю, — она взяла трубку, — хорошо, Михал Анатолич, пусть подходит.
Вскоре в ее кабинета постучали и дверь приоткрылась. В нее заглянула миловидная девушка с короткой стрижкой.
— Можно? — высоким уверенным голосом спросила она.
— Входите, — пригласила ее Вершинина.
Статная, крепкая, с пышным бюстом и круглым румяным лицом, девушка производила впечатление вскормленной на деревенском молоке и выросшей на свежем воздухе молодой крестьянки, систематически приносившей отцу в поле батон с «Рамой».
Ее широко посаженные серо-зеленые глаза уставились на Вершинину:
— Я от Михаила Анатольевича, — она приблизилась к столу.
— Присаживайтесь, — любезно предложила Вершинина, указав на стоящий рядом стул, — давайте знакомиться: меня зовут Валентина Андреевна.
— Зоя Шишкина, — представилась девушка, взмахнув длинными ресницами.
Взгляд у нее был довольно тяжелым, может быть, это впечатление возникала оттого, что она немного опускала голову и смотрела исподлобья.
— Так, значит, вы хотите у нас работать? — Вершинина пристально взглянула на Зою.
— Хочу.
— Вы знаете, чем мы занимаемся?
— Дядя Миша немного меня просветил.
— Тогда расскажите о себе: где родились, учились, работали, семейное положение, ну и так далее.
— Родилась я в Банновке.
— Это где же?
— По Волге в сторону Волгограда, — пояснила Шишкина.
К концу разговора Вершинина знала о Зое практически все, что ее интересовало. Она была в принципе не против ее кандидатуры, но Зоин супруг не позволил бы ей ночные дежурства, а это было одним из обязательных условий.
К тому же Вершининой было явно не с руки иметь возле себя родственницу Мещерякова, которая наверняка будет прохаживаться по адресу ее самой и ребят. Лишние глаза, лишние уши… Да и чисто по-человечески Зоя не была уж очень симпатична Валентине Андреевне.
— Очень жаль, конечно, — дипломатично резюмировала Вершинина, — но дежурство — это, можно сказать, главная причина, побудившая нас к расширению штата.
— Мне тоже жаль, — Шишкина закусила нижнюю губу. — что ж, тогда — до свидания.
— Не расстраивайтесь, уговорите мужа и приходите, — приободрила девушку Валентина Андреевна, — в глубине души надеясь, что Зоин муж не поддастся ни на какие уговоры.
Зоя как-то неопределенно улыбнулась в ответ.
— Попробую.
Она встала и, задвинув стул, направилась к двери.
* * *
Мамедов остановил «Ниву» возле металлических ворот, покрашенных голубой масляной краской. Из-за невысокого кирпичного забора были видны крыши одноэтажных строений. Весь этот комплекс, расположенный недалеко от центра города напоминал не то небольшую строительную базу, не то продовольственный склад. Войдя в калитку, Мамедов увидел небольшой, куба на четыре бензовоз, стоящий в центре площадки.
Справа от входа стоял небольшой домик — что-то вроде дежурки, из дверей которого вышел высокий всклокоченный парень в спортивных штанах, отвисших на коленках, и в драной телогрейке на голое тело.
— Тебе кого? — лениво спросил он Алискера.
— Мне бы Зотова увидеть.
— Его нет, — равнодушно ответил парень.
— Где я могу его найти? Он мне срочно нужен.
— По бензину что ли? Сейчас ничего не берем — затарились под завязку, — парень провел пальцами по горлу, изображая наполненную до краев емкость.
— Нет, он мне нужен по личному вопросу.
— Ну, я не знаю, зайди попозже, может, он подъедет, — парень собрался вернуться к себе.
— Погоди, — Алискер достал бумажник, — я тебе сказал, он нужен мне срочно.
Парень уставился на бумажник.
— Можно попробовать по рации, — неуверенно предложил он.
Мамедов достал две десятки.
— Попробуй, будь другом.
Минуты через две парень снова вышел на крыльцо.
— Подожди немного, сейчас он подъедет.
— Спасибо, друг, выручил, — Мамедов протянул ему деньги.
Тот зажал их в кулак и предложил показывая на свое обиталище:
— Посиди здесь, я за сигаретами сгоняю.
Не дожидаясь ответа он выскочил за калитку и вскоре вернулся. Горлышко «сигарет» торчало у него из кармана телогрейки.
— Палыч подъехал, щас придет, — сказал он на ходу Мамедову, — ты только про это ему ни-ни, — он ласково похлопал ладонью по карману.
— Ну что ты, друг, обижаешь, — безразлично пожал плечами Алискер.
Калитка открылась, и во двор вошел мужчина лет тридцати пяти, в темно-синей куртке нараспашку. Подмышкой у него была зажата небольшая плоская сумка-органайзер. Небольшие темные глаза на волевом лице с крупными чертами пристально и немного удивленно смотрели на Мамедова.
