— Он самый, — Маркелов поднял голову, следя взглядом за Валентиной Андреевной, — корчит из себя Шерлока Холмса.
— Ну, ладно, дальше, — Вершинина, прихватив по дороге кувшин, подошла к окну и, критически посмотрев на кактус-заморыш, стоящий на подоконнике, дала ему напиться, — наверное, холодно ему здесь, не май месяц.
Вершинина была крупной, статной дамой, но, несмотря на свою полноту, она двигалась легко и свободно без суеты и спешки, присущих многим нервным и худощавым особам и без монументальной тяжеловесности, характерной для дородных матрон.
— Кому холодно? — рассеянно переспросил Антонов.
— Кактусу. Ты где, Саша, на Луне? — усмехнулась Валентина Андреевна.
— Нет, но вы как-то так сразу… о кактусе заговорили, — промямлил сбитый с толку Антонов.
— Жениться тебе надо, Шурик, — шутливо продолжала Вершинина, — тогда бы ты на практике уяснил, что такое женский ум.
— Смесь ежа с гадюкой? — хихикнул Маркелов.
— Не так ядовито, — Валентина Андреевна с насмешливой укоризной посмотрела на Вадима, — но в чем-то ты прав. Женщины могут почти одновременно думать о чулках и звездах. В этом есть, конечно, свои плюсы и минусы.
— В чем же плюсы? — заинтересовался Маркелов.
— Во всеохватности, всесторонности взгляда, в способности прислушиваться к своей интуиции, а, значит, в некотором смысле — прозревать будущее…
— А каким вы видите мое будущее, Валентина Андреевна? — спросил захваченный разговором Вадим.
— Если ты, Вадик, не женишься через два года, ты вообще никогда этого не сделаешь, будешь до седых волос копаться в своих компьютерах, вконец потеряешь зрение, будешь похож на такого, — Вершиннина, приподняв подбородок, сощурила глаза, — подслеповатого кролика. — А вообще-то, как сказал Шанфор: «И в браке, и в безбрачии есть свои недостатки: из этих двух состояний предпочтительней то, которое еще можно исправить».
И начальница, и подчиненные весело рассмеялись.
— А минусы в чем… я про женский ум, Валентина Андреевна? — не унимался Маркелов, пытаясь наигранной серьезностью стереть с мальчишески пухлых губ следы улыбки.
— В неразборчивости, в суетности, в скоропалительности выводов.
— Ну, Валентина Андреевна, вас в этом нельзя упрекнуть, — покачал головой Антонов.
— Вишь ты как подъехал! — рассмеялась Вершинина, — ладно, с женской психологией разберемся после, если у вас будет желание. Значит, Петрович в убийстве не признается?
— Нет, не признается. Говорит, зачем мне его убивать? А как труп в ванной увидел, чуть в обморок не ляснулся, артист еще тот! — воскликнул Маркелов.
— Так, а Силантьев что? — Вершинина снова заняла свое место за столом.
— Силантьев приказал своим архаровцам поднять соседей, без понятых-то нельзя, и пошел у Трифонова обыск делать. И что же вы думаете, — Маркелов хитро заулыбался, — в грязном белье в стиралке нашли десять золотых монет царской чеканки, как записали в протоколе, «желтого металла». Спрашивают Петровича, твои? Он говорит, нет, впервые, мол, вижу. А у Федорова в пластиковой папке с кармашками, где он монеты свои хранил несколько кармашков пустыми оказались.
— И как же наш сосед это объяснил? Погоди, — Вершинина сняла трубку зазвонившего телефона. — Доброе утро, Михаил Анатольевич. Все в порядке. Хорошо, сейчас поднимусь.
Она опустила трубку и, обращаясь к ребятам, сказала:
— Подождите немного, я скоро, шеф вызывает.
Валентина Андреевна подошла к висевшему на стене большому овальному зеркалу и, не смущаясь присутствия подчиненных, поправила макияж, откинула челку со лба и неторопливо вышла из кабинета.
— Ну, Валандра, — полувосхищенно-полуязвительно произнес Маркелов, — даже к шефу идет как пава.
— А как она тебе насчет женского ума втирала. Всеохватность… Интуиция… — довольно удачно спародировал Вершинину Шурик.
— У нее котелок варит, что надо. — Маркелов вступился за Вершинину. — сидит-сидит, молчит-молчит, а потом — нате — все по полочкам разложит.
— Не зря она в ментовке лет десять отпахала, и хоть и турнули ее оттуда, а полковники с ней за ручку здороваются, сам видел, когда ее отвозил в управление, Сергей тогда отгул брал.
— Да, уважают нашу Валандру. — согласился Вадим, — только вот ты мне скажи, ты с ней какого-нибудь мужика рядом можешь представить?
— Ха, — коротко хмыкнул Шурик, — мне и представлять не нужно, не далее как вчера видел ее в компании с одним дядечкой, ничего так дядечка, ездит на девятьсот шестидесятой «вольвочке».
— Да я не об этом говорю, ты бы смог с рентгеном жить? Она же всех насквозь видит, только делает вид, что ничего не замечает. А как баба она вполне, хоть для меня и тяжеловата немного.
— Да она с тобой и не ляжет, — подковырнул дружка Шурик, — не тот масштаб.
— Вот и я про то же…
— Про что ты? — подхватила стремительно вошедшая Валандра.
Маркелов с Антоновым понимающе посмотрели друг на друга.
— Да мы о своем, Валентина Андреевна, о девичьем. — отшутился Шурик.
Вершинина снова устроилась за столом и, как будто никуда не отлучалась, продолжала:
— Как же сосед это объяснил?
— Да никак не объяснил, зенки выпучил и варежку раскрыл. Не мои, твердит, и как ко мне попали, не знаю. — сказал Маркелов.
— А Силантьев?
— Этому Эркюлю Пуаро все ясно, как дважды два, — пренебрежительно отозвался о Силантьеве Вадим, — он не сомневается в виновности Трифонова. А вообще-то убийством будет заниматься, наверное, прокуратура.
— Нам-то что волноваться, — встрял Антонов, — сигнализация не подвела, к нам претензий быть не может, а теннисисту она теперь без надобности.
— Покойный что, теннисом занимался? — спросили Валентина Андреевна.
— Да, по всей квартире кубки и вымпелы, да почетные грамоты, видно не из последних теннисист, — доложил Антонов.
— Хорошо, вы свободны, отдыхайте. — Вершинина потянулась за новой сигаретой.
* * *
Часы, висевшие над дверью в кабинете Вершининой, показывали одиннадцать, когда Алискер Мамедов, сопровождаемый Болдыревым Сергеем, предстал пред ясные очи Валентины Андреевны.
Стремительный, подтянутый, энергичный, Алискер был достойным представителем поколения молодых предприимчивых людей, которые, согласно дерзновенным чаяниям лучшей части российского общества, должны определить облик нашей страны на стыке двух столетий.
Родись он лет на двадцать раньше, из него получился бы отличный комсомольский вожак, не ведающий страха первооткрыватель, строитель БАМа или знатный мелиоратор, но жизнь распорядилась иначе.
В настоящее время он работал секретарем-референтом начальника службы безопасности фирмы «Кайзер», выполняя одновременно обязанности и электронщика, и водителя, в общем, был на все руки от скуки. Со знаменитым героем Бомарше его роднила мобильность, умение быстро реагировать на сложившуюся ситуацию и принимать дельные, оригинальные решения.
