Внутреннее напряжение не покидавшее меня в течение всего разговора, не смотря на любезно-обходительный тон Коломийца, немного спало после того как мы выпили по рюмке коньяка. Он стал более откровенным.
Выяснилось, что Чебаков все-таки зависел от Коломийца, а именно: получал заказы от обладминистрации на строительство объектов, которые финансировались из федерального бюджета, что в свою очередь гарантировало своевременное поступление денежных средств на расчетный счет ЗАО „Жилстройиндустрия“.
Кроме того, из федерального бюджета финансировалась реконструкция нефтеперебатывающего завода имени Менделеева, где ЗАО „Жилстройиндустрия“ выполняло большой объем работ. При этом оплата за выполненные работы осуществлялась бензином и дизтопливом, которые легко можно было превратить в наличные деньги».
* * *
Планерка была назначена на пять часов вечера.
Без десяти пять в кабинете Вершининой уже «заседали» Маркелов и Антонов-старший. Алискер еще не появлялся. Вершинина несколько раз пыталась с ним связаться, но телефон в машине отвечал безнадежно-длинными гудками. Валентина Андреевна недоумевала: где он может быть? Неужто с ним опять что-нибудь стряслось?
— Ладно, — сказала Вершинина когда часы показали ровно пять, — начнем пока без Алискера, надеюсь он не попал снова в какую-нибудь передрягу и вскоре подойдет.
Словно подтверждая ее слова дверь кабинета распахнулась и вошел Мамедов в кожаной куртке нараспашку.
— Я не опоздал? — спросил он и, не дожидаясь ответа, добавил: — Валентина Андреевна, мне нужен Болдырев минут на сорок.
— Хорошо, бери, — сказала Валандра, глядя на него с подозрением.
Выйдя из кабинета, Мамедов направился в дежурку.
— Сергей, — позвал он Болдырева, — бери такси, езжай к базе «Компас», найдешь там нашу «ниву» и пригонишь сюда, вот ключи.
Болдырев вопросительно посмотрел на Мамедова.
— Давай быстрее, потом объясню. Деньги есть?
— Есть пока, — забрав ключи, Болдырев начал собираться.
Алискер снова вернулся в кабинет Вершининой, где Маркелов уже начал свой отчет.
— …что был у него последний раз в пятницу поздно вечером и застал его с Анжелой. Когда Зернов спросил, что со Светой, то Федоров ответил, что он с ней поругался и добавил, что не позволит собой командовать. Естественно, об этом они разговаривали на кухне, без Анжелы. Он еще сказал, что Анжела классная баба, хоть и проститутка, но с него она денег не берет, потому, что влюбилась в него, а Светка слишком высокого мнения о себе, — Маркелов заглянул в свой блокнот и продолжил:
— Похоже, что и в Швецию он передумал ее с собой брать.
— Видно, ссора серьезная была, — Валандра подняла взгляд на Вадима.
— Скорее всего так, — согласился он.
— И как долго Зернов был у Федорова?
— Около часа.
— И что же, Анжела все это время просидела в комнате?
— Выходила пару раз — покурить.
— Где Федоров познакомился с Анжелой?
— Сказал, что в кафе, только Зернов не понял, в «Ретро» или в «Виноградине», Федоров иногда ужинал то в том, то в другом.
— Когда это произошло?
— Недели полторы назад, точнее выяснить не удалось, — с сожалением ответил Вадим.
— Алискер, — Вершинина обратилась к Мамедову, — когда уехала Светлана с Сергеем Коломийцем?
— Они улетели в Москву в понедельник, пятнадцатого февраля, первым рейсом — быстро ответил Алискер, не заглядывая в записи.
— Вадим, что у тебя еще по Андрею Зернову? — Вершинина снова посмотрела на Маркелова.
— Зернов характеризует Федорова в основном положительно.
— Ясно. Тогда перейдем к Зотову и Симягину, — Вершинина кивнула Алискеру.
* * *
«После доклада Мамедова отчитывался Антонов. Он подтвердил, что место „работы“ Анжелы Голубевой, подруги Федорова — кафе „Виноградина“. Одна из официанток по описанию опознала ее.
После планерки я задержала в кабинете Мамедова, который был явно „под газом“, что для него, да и для всех остальных сотрудников отдела безопасности, было довольно странным.
Мамедов не отличался пристрастием к алкогольным напиткам, хотя и не был ярым борцом за поголовную трезвость. По праздникам он позволял себе пропустить пару-тройку рюмок. Случаи, когда он напивался „до чертиков“, можно было пересчитать на пальцах одной руки.
Один из них пришелся на нынешний Новый год, другой — на девятнадцатое апреля прошлого года, когда Алискеру сообщили о гибели его девушки в автомобильной катастрофе.
С большей или меньшей уверенностью можно было сказать, что в рабочее время никто из сотрудников „Кайзера“ не видел его выпившим. А может, видели, и не видела лишь я?
— Алискер, что-то я не пойму… — начала я.
— Выпил я, Валентина Андреевна, — не дав мне договорить и виновато глядя на меня, сказал он, — пришлось!
— Тот же случай, что и с Колей? — я усмехнулась.
— Примерно. Суть разговора вы уже знаете. Когда я приехал в „Компас“, Симягин со товарищи был уже на взводе. Если бы я не принял пару рюмок, со мной бы вообще не стали разговаривать, а так, кое-что узнать удалось, — удовлетворенно произнес Мамедов.
— Ладно, все в порядке, — улыбнулась я.
А что оставалось делать?»
«Не слишком ли сухо написано? С другой стороны — это же детектив, а не сборник анекдотов, хотя юморку добавлять не мешает», — прокомментировала Вершинина отрывок, только что вышедший из-под ее пера.
Она встала из-за широкого кухонного стола, покрытого клеенкой в красную клетку, и, подойдя к плите, открыла дверцу духовки. Плоские куски свинины, удачно выбранной Болдыревым, весело шипя в пузырящемся жире, начали покрываться аппетитной золотистой корочкой.
Валентина Андреевна собрала ложкой с противня жир и оросила им подсыхающую поверхность мяса.
«Должно получиться неплохо, — облизнулась она, — и рис вот-вот будет готов».
Валентина Андреевна ссыпала мелко нарезанную петрушку, укроп и кинзу с деревянной доски на тарелку. Где-то прочитав, что зелень положительно влияет на процесс пищеварения, она старалась по возможности чаще добавлять ее в пищу.
Помытые фрукты лежали на металлическом, раскрашенном «под хохлому» блюде, радуя глаз яркими, сочными красками.
Вершинина любила не только вкусную, зачастую обильную пищу, но и красиво, с изяществом и выдумкой сервированный стол, поэтому всегда, прежде чем купить новую посуду, неторопливо и тщательно выбирала ее.
— Максим, — позвала она сына, который в своей комнате играл в «Денди», слушая очередной диск «Сепультуры», — иди, мой руки, ужин готов.
