Антонов нахмурился, поняв свою ошибку.
— Ладно, не переживай, — подбодрила его начальница, — это и сейчас сделать не поздно. И, заодно, закажи-ка мне пиво.
Пока Антонов ходил к стойке — «снимать» Анжелу, в голове Вершининой вдруг всплыли строчки из «Незнакомки» Блока
И медленно, пройдя меж пьяными,
Всегда без спутников, одна,
Дыша духами и туманами,
Она садиться у окна.
И веют древними поверьями
Ее упругие шелка,
И шляпа с траурными перьями,
И в кольцах узкая рука.
Эти строфы развеселили ее как раз благодаря своей возвышенной романтике: контраст между героиней Блока, противопоставленной поэтом окружающей ее пошлости, и Анжелой — чувствующей себя как рыба в воде среди этой самой пошлости — был настолько разительным, что явился источником парадокса, рассмешившего Валандру.
Эти мысли не мешали ей наблюдать, как «работает» Антонов. Он подошел к стойке и сказал что-то бармену, потом повернулся в сторону Анжелы. Улыбаясь, они перекинулись несколькими фразами, после чего Анжела громко рассмеялась и кивнула головой.
Когда они подошли к столу, Саша поставил перед Вершининой кружку пива, на противоположный край стола — фужер с коктейлем для Анжелы.
— Познакомься, это Валентина Андреевна.
— Анжела, — она кивнула и села за стол.
Антонов опустился рядом.
— Кури, если хочешь, — Вершинина вынула сигарету и подвинула пачку Анжеле.
Теперь она могла рассмотреть ее лицо.
Небольшой рот, ярко накрашенные губы, ровные белые зубы. Волосы, крупными прядями спадающие на плечи, открывали высокий гладкий лоб. Светло-карие глаза без смущения смотрели на Вершинину.
— Остров Лесбос? — Анжела подняла тонкие с изломом брови.
— Не угадала, — Вершинина сделала несколько глотков из кружки и поставила ее на стол.
Пиво было на удивление качественным: в меру охлажденное, с горчинкой, оно искрилось мелкими пузырьками поднимающегося воздуха.
— А-а, поняла, — Анжела рукой обвела всех сидящих за столом, — вы хотите заняться любовью втроем. Это будет стоить дороже.
— Опять не угадала, — Вершинина закурила и улыбнулась.
Анжела, потягивающая коктейль через соломинку, наморщила лоб.
— Это становится интересным! Может быть, вы вуайеристка?
«Все любят разгадывать других, но никто не любит быть разгаданным», — Валентина Андреевна снова вспомнила де Ларошфуко.
— Откуда ты знаешь такие слова? — полюбопытствовала она, с удовольствием потягивая из кружки прохладную янтарную жидкость.
— А что, не плохо звучит — ву-ай-е-рист — недавно смотрела фильм с таким названием.
Антонов внимательно следил за разговором своей начальницы и Анжелы, кося глазами за вырез анжелиного пиджака, оттопырившийся лацкан которого открывал ее соблазнительную грудь.
— Давай не будем играть в угадайку, мне нужно всего лишь поговорить с тобой, — сказала Вершинина.
— Интересно о чем? — беззаботно спросили Анжела.
— О Диме Федорове.
Беззаботность как ветром сдуло с лица Голубевой, она нахмурилась.
— А почему я должна с вами о нем разговаривать, кто вы такая, вообще?
— Потому, что его убили, а я ищу убийцу, — жестко ответила Валандра.
— Вы что, из милиции? — Анжела кинула на Вершинину злобный взгляд.
— Когда-то там работала. А ты что, предпочитаешь общаться с милицией? Это можно устроить. Только там тебя коктейлями угощать не будут.
— Мне нечего бояться, — она залпом опустошила свой фужер.
— Тем более, не вижу причины отказываться от разговора.
— Мне нужно работать, — с вызовом произнесла Голубева.
— Сколько? — спросила Вершинина.
— Что, сколько? — не поняла Анжела.
— Сколько ты зарабатываешь за ночь?
— По-разному, — неопределенно произнесла Анжела.
— Шурик, дай ей двести рублей, — обратились Валентина Андреевна к Антонову и, дождавшись, когда он достанет деньги, снова посмотрела на Анжелу, — думаю, этого достаточно, тем более, что мы будем только разговаривать. И закажи Анжеле еще один коктейль, а нам — по пиву.
— Ладно, — смирилась Анжела, — что вы хотите знать?
— Кто тебя нанял?
— О чем вы говорите?
— Не прикидывайся, девушка, ты же не любила Федорова, а денег с него не брала, значит тебе кто-то платил. Я хочу знать — кто?
Голубева опустила голову и задумчиво помешивала соломинкой коктейль, принесенный Антоновым. Руки ее заметно дрожали.
— Он меня прибьет, или изуродует.
— Не думаю, что он долго будет гулять на свободе, а несколько дней ты можешь провести у нас в конторе, там тебя никто не тронет, — успокоила ее Вершинина, — ну, так кто это?
— Толян Кривой, наш сутенер, — вполголоса произнесла она.
— Кривой — это его фамилия?
— Не знаю, наверное кличка. У него один глаз стеклянный, потерял когда-то в драке, и он голову так наклоняет набок, как будто высверливает тебя своим глазом.
— Как это произошло? — Валандра говорила с Голубевой спокойно, как бы отрешенно.
— Он подошел ко мне, кажется, в четверг, на прошлой неделе, да, точно в четверг, сказал, что есть работа не пыльная, нужно, мол, одного лоха скомпрометировать. Ну, сделать фотки, как он со мной трахается, не знаю уж, для жены или еще для кого, Толян мне не объяснил. Ну, я согласилась, платили не плохо. Мне нужно было только суметь шторы раздвинуть, чтобы фотограф через окно мог нас заснять — Федоров на первом этаже живет. Жил… — поправилась Анжела.
— И что дальше?
— На следующий день Кривой показал мне Федорова, он здесь ужинал, вон за тем столиком, — Голубева махнула рукой в сторону противоположной стены, — я его и раньше здесь замечала, Ну, я с ним познакомилась, фа-фа, ля-ля, с мужиками я умею обращаться, наплела ему, что люблю, что со своим ремеслом завязываю, он слюни-то и распустил, в общем уже в субботу я устроила все для фотографа.
— Ты его знаешь? — спросила Вершинина.
— Кого, фотографа? Нет, Кривой мне объяснил, как шторы раздвинуть и все, может сам и снимал, — с презрением бросила она, — ночью же из комнаты, где горит свет, на улице ничего не видно.
— После этого ты Федорова видела?
— Я два дня здесь не появлялась, а во вторник пришла, работать-то нужно. Кривой сразу меня отозвал, говорит, дело есть, нужно, чтобы я ключи от Диминой квартиры потихоньку выкинула. Я говорю, ты че, меня подставить хочешь, он же сразу догадается. А он сказал, что подставят соседа, и мне нечего беспокоится, куда мне было деваться?
