— Есть такая вероятность. У меня из головы не выходят эти фотографии…
Звонок в дверь не дал Вершининой договорить. Она подошла к двери и посмотрела в глазок. На пороге стоял незнакомый молодой мужчина в кожаной куртке и с копной рыжих волос.
— Вам кого? — она открыла дверь, предварительно накинув цепочку.
— Я от Ивана Кузьмича, он прислал за вами машину…
«Черт, я и забыла совсем про Коломийца, неужели уже шесть?» — пронеслось у нее в голове.
— Подождите меня внизу, я буду готова минут через двадцать.
— Черный «хюндай»… увидите… — пробормотал «посланец» Коломийца и пошел к лифту.
— Вадим, мне срочно нужно собираться, меня машина ждет, — зайдя на кухню, сказала Вершинина Маркелову, — ты спокойно доедай, не торопись.
Через полчаса она величаво вышла из подъезда, распространяя тонкую ауру духов, и неторопливо направилась к ожидавшей ее машине.
* * *
Максим еще не спал, когда она вернулась домой.
— Теперь, голубчик, у меня есть мощное средство воздействия на тебя, — сказала она подходя к сыну, уткнувшемуся в экран монитора, — догадываешься, какое?
Максим с сожалением надавил на кнопку «power». Монитор погас, вентилятор процессора заурчал, сбавляя обороты и, наконец, затих.
— Быстро, спать, уже двенадцатый час.
Пока Максим ходил в ванную, Валентина Андреевна рассеянно просматривала его тетради.
«Нет, сейчас не до этого, — подумала она, — проверку отложим до завтра, нужно хорошенько выспаться».
Она зевнула, прикрыла форточку, вернулась в спальню и, все-таки решив черкануть несколько строк, села за стол.
«Встреча с Иваном Кузьмичем в отдельном кабинете ресторана „Вечерние огни“ прошла, как говорят в официальных отчетах, в теплой и дружественной обстановке. Он не удивил меня особым красноречием или какими-нибудь изысканными речевыми оборотами, когда живописал впечатление, которое я на него произвела.
В принципе, он повторял те же слова, которые мне не раз приходилось слышать от мужчин, и тем не менее сумел польстить моему женскому тщеславию, наверное, потому что, как сказал Шамфор: „Повторение одних и тех же слов может наскучить нашим ушам, уму, но только не сердцу“.
Не смотря на свое деревенское происхождение и многочисленные банальные клише, которыми привыкли обходиться наши общественные деятели, он произвел на меня впечатление человека, живо интересующегося не только политикой, социальной жизнью и своим ближайшим окружением, но и вообще всем происходящим вокруг.
После разного рода лирических отступлений, комплиментов, многозначительных пауз, в тончайшей паутине которых трепетали призывно-обольщающие взгляды, Коломиец, наконец, соизволил удовлетворить мой „праздный интерес“.
Вернувшись к теме семьи, он сообщил мне, что до самого последнего момента Сергей сомневался, что Светлана поедет с ним и только в прошлую пятницу все, наконец, решилось. А уже в субботу они улетели в Москву. Он точно не знал, когда они должны вернуться, но обещал мне позвонить и сообщить дату их приезда.
Он буквально вырвал у меня обещание поужинать с ним через неделю. Я не смогла устоять, но скорее не перед его обаянием, а перед искусством поваров „Вечерних огней“. Надо как-нибудь наведаться сюда с Виктором, тот не останется равнодушным к подобным кулинарным изыскам».
«Недурно, — удовлетворенно подумала Вершинина, пробегая глазами написанный отрывок, — и писала я, можно сказать, с азартом. Наверное прав был де Шамфор, говоря, что „произведения, написанные с удовольствием, обычно бывают самыми удачными, как самыми красивыми бывают дети, зачатые в любви“».
Спрятав тетрадь в ящик стола, Валентина Андреевна еще какое-то время размышляла о деле, основными вехами которого являлись два убийства: Федорова и Кривого.
* * *
В воскресенье утром Вершинина лежала в постели, положив телефонную трубку на прикроватную тумбочку. Было уже одиннадцать часов. Максим до завтра уехал к бабушке с дедушкой, которые ждали их на блины.
Мать, конечно, обидится, будет при следующей встрече поджимать губы и несколько раз повторит, что даже в воскресенье не могла, мол, приехать, не так ты живешь, и что пора бы уже найти себе мужика. В общем, выплеснет все, что накопилось, но в конце концов оттает и подобреет.
Вера Гавриловна, мать Вершининой, пекла необыкновенно вкусные блины, и Валентине Андреевне стоило большого труда отказаться от поездки к ней, но, во-первых, последние несколько дней сильно утомили ее, и она решила устроить себе хотя бы относительный отдых, а во-вторых, необходимо было весь день провести у телефона, принимая информацию от Антонова с Маркеловым.
Валентина решила дать себе отдых и по части литературы. Лучше что-нибудь самой почитать, например, того же Жоржа Сименона.
Понежившись в горячей ванне, она заварила чай и, опустившись на жесткий кухонный диванчик, в полной мере осознала, что такое одинокое воскресенье.
Тишина, ленивое разгильдяйство, кочевье рассеянного взгляда, остывающий в чашке чай, шелестящие страницы или…листья «орешника, который все-таки зеленеет». Именно этот роман Сименона лежал перед Валандрой на столе.
И то обстоятельство, что скоро наверняка запиликает телефон, и голос Алискера или Вадима, ведущих наблюдение за домом Чебаковых, нарушит сонное оцепенение пустой квартиры, прося советов, рекомендаций, в ожидании приказов подспудно требуя мгновенной реакции и решений, придавало этому утреннему часу какое-то особенное хрупкое очарование.
Досадная и неустранимая проза бытия пришла с первой мыслью о необходимости постирать и убраться. К тому же на столе в комнате Максима Валентину Андреевну ждали сделанные, но непроверенные уроки сына.
Прихватив телефонную трубку, Валентина вернулась в постель. Она решила еще часок поваляться, ведь такая возможность ей предоставлялась крайне редко.
Но едва устроившись на взбитых подушках и перестеленных простынях, Валандра вынуждена была поднести трубку к уху. Звонил Алискер.
— Доброе утро, Валентина Андреевна, — Мамедов был всегда безукоризненно вежлив, — ведем наблюдение с семи. Минуту назад из дома вышел Чебаков. Я послал Вадима проследить за его фордом. Я на месте.
— Хорошо. Ты как себя чувствуешь? — спросила Вершинина, имея в виду последствия переделки, в которую недавно попал Алискер.
— Отлично, выспался, полон боевого огня и задора. — пошутил он.
— Ну, раз смеешься, значит, действительно все отлично, — в тон ему сказала Валандра, — ладно, продолжай свое воскресное развлечение и не забывай и впредь докладывать обстановку.
Вершинина нажала на кнопку «отбой». Но едва она положила трубку, как та опять требовательно запиликала.
«Наверное, Вадим». — подумала Валентина Андреевна.
