— Алло, — Вершинина узнала голос Виктора, — Валюша, это ты? — весело спросил он.
— Нет не я, а тень моя, — насмешливо подхватила Валандра, пребывая в состоянии перманентного удивления и восхищения по поводу бьющей из Виктора жизненной силы.
— Безумно рад, что застал тебя дома! Слушай, Валек, погода — грех сидеть в четырех стенах! Давай погуляем, пикника я тебе не обещаю, но у меня есть отличное мясо и электро-шашлычница. Заглянем ко мне, выпьем, поболтаем, идет?
Все это Виктор произнес на одном дыхании, в виде кипящей весельем скороговорки.
— Предложение, конечно, замечательное…
— Так и я ведь о том же, — не дал Валандре договорить динамичный Виктор.
— Витя, — трезво и деловито начала Валентина, чтобы поунять его радостное исступление, — я не могу, у меня работа…
— Какая еще работа?! — опять перебил Вершинину ее друг, — хватит, Валюха, надо же меру знать. Скажи лучше, что сына не хочешь оставить. Окстись, девушка, он ведь у тебя взрослый…
— У меня нет времени слушать твой дивный треп. Короче, если хочешь, приезжай, Максим у родителей, завтра от них и в школу пойдет. Ну что, согласен?
— О чем разговор? Жди!
— Жду.
Минут через десять телефонный звонок снова оторвал Вершинину от книги. На этот раз звонил действительно Вадим.
— Валентина Андреевна, докладываю, объект наблюдения вошел в многоэтажное здание на улице Крестьянской. Я узнал у вахтера, там находится офис «Жилстройиндустрии». Что мне делать?
В этот момент раздался звонок в дверь.
— Не отключайся, Вадим, я дверь отопру, — с трубкой в руках Вершинина прошлепала в прихожую.
На пороге стоял Виктор с двумя пластиковыми пакетами, в одном из которых угадывалась пара бутылок вина.
— Витя, проходи, закрывай дверь, раздевайся, я сейчас освобожусь.
Она вернулась в спальню.
— Вадим, ты слушаешь?
— Конечно, слушаю.
— В общем, так, попаси его минут десять, если не выйдет, возвращайся к Алискеру, понял?
— Понял, отбой.
— Ты что, прикупила стадо коров по случаю? — спросил улыбающийся Виктор, появившийся в дверях спальни, — я там принес кое-что.
— Вить, ну зачем? Ведь все вроде есть… — смущенно улыбнулась Валентина.
— Вечно ты, Валь, со своим «все вроде есть»! — с нетерпеливой досадой сказал Виктор.
Подойдя к Валентине сзади, он нежно обнял ее и прижался к ней своим могучим, истосковавшимся за неделю по любви и ласке телом.
— Ой, Валюх, я по тебе так соскучился!
— И мне тебя не хватало. Правда, правда, — поспешила подтвердить свою реплику Валандра, поворачиваясь лицом к Виктору, который по-прежнему держал ее в объятиях, и видя, что тот смотрит на нее с недоверием.
— Так я тебе и поверил, — с наигранной досадой покачал он головой, еще плотнее стягивая кольцо сильных рук.
— Вить, — обратилась было к нему Валентина, но долгий, настойчивый поцелуй по крайней мере на две минуты лишил ее возможности проговорить хотя бы слово.
— Валюш, Валюш, — прервав страстное, искусительно-искусное лобзание, горячо зашептал Виктор, оттесняя к кровати еще в полной мере не проникшуюся его жаждой тут же рухнуть в любовное беспамятство Валандру.
— Погоди… — пыталась еще сопротивляться та, подобно паруснику застигнутая бурей викторовой страсти.
Она уже начала поддаваться огненному шквалу поцелуев и ласк, и вскоре, раздетая почти донага Виктором, вместе с ним упала на широкое ложе.
* * *
— Слушай, Валентина… — Виктор с дымящейся сигаретой сидел, в кровати, опершись на подушку.
— Я всегда настораживаюсь, когда ты начинаешь так говорить, — перебила его Вершинина.
Ее голова лежала на руке Виктора, пальцами которой он нежно теребил сосок ее груди.
— И что же тебя настораживает?
— Опять начнешь говорить о женитьбе, то да се…
— Почему бы нет?
— Прикури мне сигарету, — она повернулась на бок и провела ладонью по его мощной, покрытой золотистыми волосами груди, расслабленному животу… — зачем тебе это нужно?
Виктор положил тлеющую сигарету в пепельницу и, достав из пачки с верблюдом новую, щелкнул зажигалкой.
— Держи, — он протянул сигарету Валентине, и встал с постели, — схожу за вином.
— Хочешь напоить меня, а потом беззащитную маленькую, переставшую сопротивляться девушку потащишь под венец, да? — хитро сощурила она глаза.
— Именно так, — хохотнул Виктор уже в дверях, виляя голым задом.
Вскоре он вернулся, держа откупоренную бутылку и два фужера.
— За что будем пить? — спросила Валентина, принимая наполненный фужер.
— Ну-у, за то, чтобы наш брак из виртуального стал наконец-то реальным, — Виктор многозначительно посмотрел на Валандру, которая услышав слово «брак» поморщилась, а потом насмешливо сказала.
— Разве может словом называться что-нибудь стоящее? Еще Шамфор сказал: «Сперва любовь, потом брак, сперва пламя, потом дым».
— К черту твоих моралистов, — с шутливым раздражением произнес Романов, — этих старых пердунов.
— Ничего подобного, Шамфор не дожил и до пятидесяти пяти, — нахмурилась Валентина.
— Что же ему помешало — несварение желудка? — довольно цинично сострил Виктор.
— Очень смешно! — обижено возмутилась Вершинина, — между прочим, Шамфор, занимаясь литературной деятельностью, тесно сошелся с энциклопедистами и…
— Только мы с тобой никак не сойдемся. — насмешливо перебил Валандру Виктор.
— Кто о чем, а лысый — о расческе, — поддела Вершинина своего любовника, — ну так вот, этакий ты невоспитанный мальчишка, Шамфор был «на ура» принят в высшем французском обществе, но, будучи настоящем демократом и, вообще, человеком независимым, приветствовал Великую Французскую революцию и сам сражался…
— А революция сделала ему «козью морду», — опять перебив Валентину, догадливо произнес Романов.
— Вот именно. Шамфор не принял якобинского террора и был арестован как «враг народа». — пылко продолжала свой несвоевременный по мнению Виктора рассказ Валандра.
— Знакомая формулировочка — «враг народа», — язвительно вставил Романов.
Ему наскучило держать полный фужер в неприкосновенном состоянии.
— Валь, может выпьем сначала? — взмолился он.
— Подожди, это еще не все. Шамфора бросили в тюрьму, и он, не дожидаясь якобинской расправы, нанес себе несколько тяжелых ран и скончался. А ты говоришь, пердуны! — укоризненно пристыдила нетерпеливого Виктора Григорьевича Валентина Андреевна.
