Вершинина встретила этот отвергнутый талант с сочувствием и пониманием. А когда Валера сказал, что тоже прошел школу французских моралистов, Валентина Андреевна пришла в неописуемый восторг.
Но что было самым главным для фирмы, это то что писательский промысел Валерия не отвратил его от занятий фотографией, стрельбой и компьютером.
Несмотря на самую горячую симпатию к Толкушкину, Вершинина не могла нарушить раз и навсегда заведенный в фирме порядок — принимать сотрудников на работу с испытательным сроком. Сегодня завершилась первая Валерина ночь на месте помощника дежурного.
«Недели через две нужно будет поинтересоваться мнением ребят по поводу стажера», — подумала Вершинина, нажав кнопку селектора.
— Мамедов, зайди, пожалуйста, ко мне.
Алискер в костюме и при галстуке мягко проскользнул в кабинет и вопросительно посмотрел на Вершинину.
— Все собрались? — спросила Валентина Андреевна.
— Все.
— Будь другом, помоги мне, — она кивком показала на стопку органайзеров.
* * *
— Алискер, пойдем со мной, — сказала Вершинина по окончании торжественной части.
Поблагодарив начальницу за подарки и немного смутившись подписью на открытках: «Валандра»(ребята звали так Вершинину между собой и не догадывались, что для их начальницы это не являлось секретом), все занялись своей работой.
— Валентина Андреевна, — остановила на выходе из дежурки Вершинину Голубева, — мне нужно сходить домой, как вы думаете, это не опасно?
— Я думаю, что сегодня вечером ты сможешь вернуться домой, а пока еще немного потерпи. Ребята тебя не обижают?
— Ну что, вы! — она смутилась, все такие внимательные.
— Мы еще поговорим сегодня с тобой, сейчас я очень занята.
Она пошла в кабинет, где, устроившись в кресле, ее уже ждал Мамедов.
— Как с нашими подопечными? — с ходу спросила Вершинина, — всех удастся собрать?
— Пока у меня полной уверенности нет, — произнес Мамедов, — работа в этом направлении идет.
— Я на тебя надеюсь, но если будут какие-нибудь заминки, сразу ставь меня в известность, будем тогда вместе решать.
— В пять, как договорились?
— В пять. С Силантьевым я уже связалась, — Вершинина села за стол и закурила, — ну, давай, действуй.
* * *
— Здравствуйте, — Валентина Андреевна окинула взглядом всех собравшихся в ее кабинете, — прошу меня простить за то, что я отрываю вас от домашних забот и праздничных приготовлений, но цель, ради которой мы все здесь находимся достойна того, чтобы ради нее оставить привычные хлопоты.
Дугу из четырех стульев, расставленных полукругом перед столом Вершининой занимало почтенное семейство Чебаковых и Сергей Павлович Зотов. По левую руку от Вершининой на стульях, стоящих вдоль стены, разместились братья Антоновы. Стажер и Ганке, пристроившись у задней стены, сверлили глазами затылки гостей, успевая переглядываться с братьями. Секретарь-референт занял место по правую руку от Вершининой и внимательно наблюдал за присутствующими.
— Нет, я не понимаю, неужели нельзя весь этот концерт назначить на завтра? Моя дочь только что с самолета, ей нужно отдохнуть. Вообще, так ли уж необходимо наше присутствие? — возмущалась Людмила Чебакова, — вы, — обратилась она напрямую к Алискеру, высокомерно глядя на него, — пообещали мне, что это не займет много времени, но я вижу, что этот разговор может затянуться, и поэтому предупреждаю, я тут больше десяти минут находиться не намерена!
— Дорогая, — Чебаков взял руку жены и легонько похлопал по ней, — молодой человек заверил нас, что от нашего присутствия зависит судьба человека. Мы должны быть более терпимы.
— Слава, — отдернула Людмила свою руку, — не строй из себя доброго самаритянина. Подумай лучше обо мне и дочери!
— Господа, — Вершинина, не теряя выдержки, взяла инициативу в свои руки, — я со своей стороны обещаю вам, что не задержу вас ни на секунду дольше, чем это будет необходимо.
— Короче, — встрял развалившийся на стуле Зотов, — зачем вы нас тут собрали?
Он, не переставая, жевал жвачку, с каким-то ожесточением работая челюстями и бросая направо и налево пренебрежительные взгляды.
Алискер то и дело поглядывал на покрытое красивым, ровным загаром лицо Светланы Чебаковой, которая, сидя нога на ногу, нервно теребила белый кружевной платок, то и дело прикладывая его к глазам.
Вершинина отметила про себя ее поразительное сходство с матерью: та же упрямая линия лба, тот же надменно-оценивающий, немного угрюмый взгляд из-под длинных ресниц, та же настороженно-саркастическая улыбка узкого, волевого рта. Но если резкость черт и жестов у матери сглаживалась капризной кокетливостью и пришедшей с годами пластичностью и выработанным изяществом манер, то у дочери эта резкость, усиленная угловатостью, присущей юности, казалась самодовлеющей и нарочитой.
— Все вы, наверное, знаете, по какой причине мы здесь собрались, — Вершинина посмотрела на младшую Чебакову, — вам ведь тоже это известно?
— Мама мне сказала, — ответила молчавшая до сих пор Светлана.
— Вы ведь, кажется, любили Федорова? — спросила Вершинина, продолжая изучать ее лицо.
— Кто вам дал право издеваться над моей дочерью? — визгливо выкрикнула Людмила, — что вы, вообще, за балаган здесь устроили?
— Не вижу ничего предосудительного в своем вопросе, — ответила Вершинина, ни на йоту не повышая голоса, — а вы, если я вас правильно поняла, хотели освободиться пораньше? — она спокойно посмотрела на Людмилу.
— Выкладывайте поскорее, что там у вас, и разбежимся, — снова подал голос Зотов.
— По всей видимости, разбегутся далеко не все, — Вершинина обвела многозначительным взглядом круг присутствующих.
— Вы что, запугивать нас собрались? — вскипел возмущением Сергей Павлович, — короче, я пошел.
Он резко поднялся и направился к выходу. Взгляды остальных гостей заметались между ним и Вершининой, которая невозмутимо сидела за столом. Она лишь бросила в след уходящему Зотову:
— Вы — убийца Федорова!
В повисшей тишине ее фраза прозвучала как пистолетный выстрел. Зотов резко затормозил и, повернувшись к Вершининой, злобно прошипел:
— Ты что, сука, хочешь на меня жмурика повесить? — глаза его метали молнии, лицо было перекошено гримасой ненависти.
— Сядьте, Зотов, — Валентина Александровна повысила голос, перекрывая им поднявшийся в кабинете ропот, — мы вам дадим слово.
Чебаков, открыв рот, крутил головой из стороны в сторону.
— Ладно, я останусь и послушаю, что вы еще наплетете про меня, — Зотов криво усмехнулся и занял свое место.
Светлана молчала, скосив на него глаза.
