Толкушкин объяснил себе его тотальную непонятливость тем, что Андронов еще не совсем проснулся.
— Про какого Тему вы говорите? — переспросил в свою очередь Толкушкин.
— Да про одноклассника моего, Артема Анненкова, — пояснил Андронов.
— Знаете что, Павел, — Толкушкин достал из пакета бутылку «столичной», — если у вас нет возражений, мы бы могли продолжить наше интервью за дружеским, так сказать, столом. Повторяю, если у вас нет возражений.
— Так бы сразу и сказал, — лицо Андронова начало расползаться в блаженной улыбке.
* * *
Едва я успела дописать наш с Алискером разговор с Буториным (после сытного обеда с Коломийцем мысли на удивление быстро шевелились), раздался телефонный звонок.
— Вершинина слушает.
— Валентина Андреевна, сообщаю с места событий, — пародируя ультра серьезную манеру телекорреспондентов, приступил к докладу Антонов. — Буторин отъехал от здания администрации и направляется в сторону Волги, следую за ним. Какие будут распоряжения?
— Перестать дурачиться и продолжать наблюдение, — строго сказала я.
— Вас понял, — рапортовал Антонов-старший.
— Держи меня в курсе, Саша.
Я положила трубку и закурила. Через несколько минут в кабинет ввалился Мещеряков. Заметив коломийцевскую розу, он хитро сощурился.
— Ну, наконец-то, Валентина…
— Что наконец?
Он молча кивнул в сторону томящейся в бутылке из-под текилы розы и расплылся в улыбке.
— Тайный воздыхатель или явный? — Мещеряков беспокойно заморгал.
Он, надо сказать, постоянно изводил меня по-отечески нудными советами. Я тысячу раз цитировала ему иронические и едкие замечания Лароша по поводу глупой людской привычки советовать что-либо и советоваться о чем-либо, но Михал Анатолича с «завидным» постоянством не хотел лакомиться плодами изощренной французской мысли. Моя «неустроенная» личная жизнь не давала ему покоя.
— Это я сама себе подарок сделала, нравится? — попыталась вывернуться я.
— Меня на мякине не проведешь, Андревна, — Мещеряков плюхнулся в кресло, — я — тертый калач.
— Да знаю, знаю…
— Что там у тебя с Буториным? — резко сменил тему Мещеряков, изменившись в лице, — человека до сердечного приступа довела! А если бы он здесь копыта отбросил?
— Трудный клиент, Миша, — пожаловалась я.
— Что значит «трудный»? — Мещеряков буравил меня недобрым взглядом, — он нам деньги платит и не малые, а ты не можешь общий язык найти.
— Деньги деньгами, но и свое лицо иметь нужно, — хотя я и ожидала этого нагоняя, но недовольный тон Мещерякова задел меня.
— Да ты понимаешь, как он нам подгадить может? Могла бы попридержать свою гордость.
— Гордость, Миша, или есть или ее нет. А из-за того, что он — министр, я ему задницу лизать не обязана!
— Да кто тебя просит задницу лизать?! — разошелся Мещеряков, — надо просто уметь работать с людьми!
— Ах, значит я не умею с людьми работать? — полезла я на рожон, — в таком случае, я увольняюсь!
— Погоди ты, — махнул рукой Мещеряков, — уволишься, с кем я работать буду?
— С людьми, Миша.
— Ну, не горячись, — пошел он на попятный, — давай лучше о деле поговорим, — вперился в меня своими бесцветными глазами-буравчиками Мещеряков.
— Можно и по делу, — я встала и чтобы успокоиться начала прохаживаться по кабинету. — Нам удалось вытрясти из Буторина, что на кассете компромат на одного из высокопоставленных чиновников из обладминистрации, предположительно на Воронина.
— Ого, — прищелкнул языком Михаил Анатольевич, — ну-ну.
— Оперативность преступника или преступников (кража заняла не более пяти минут) наводит на мысль, что похититель знал, что искать и где.
— Следов не осталось?
— Буторин не сразу обнаружил пропажу и сначала заявил, что ничего не украдено, когда же выяснилось, что исчезла кассета, он в милицию естественно заявлять не стал, а пришел сразу к нам. Ребята говорят, что визуально следы обнаружить было невозможно, во всяком случае — снаружи. А внутри, конечно, все затоптали.
— Кого подозреваешь? — с профессиональной лаконичностью спросил Мещеряков.
— Воронина, — усмехнулась я.
— Может быть, ты не далека от истины, — теребил нижнюю губу Анатолич, — конечно, сам в дачу он не лазил, а мог кому-то поручить это. Нужно поработать в этом направлении.
— Хорошо, попробуем и в этом. Кстати, задаюсь я вопросом, не могли ли это сделать менты из тревожной группы? Уж больно быстро прибыли они на место происшествия.
— Я думаю, что Воронин хорошо знаком с Анненковым и мог бы попросить его о такой услуге, тем более, если от этого зависит вся его карьера. А что, по-твоему, может быть на такой кассете?
— Да все, что угодно. Передача взятки, знакомство с криминальными элементами, девочки, а может быть и мальчики…
Запиликал телефон, и я подняла трубку.
— Антонов докладывает.
— Слушаю, Шурик.
— К объекту в машину возле кинотеатра «Пламя» подсела полная блондинка лет тридцати в фиолетовой шубке. Следую за ними.
— Давай, Шурик, держи только меня в курсе. Ну все, конец связи.
— Вот и все, что мы имеем, — сказала я Мещерякову.
— Да, не густо, — он скатал нижнюю губу в трубочку, — ладно, работай, я пошел.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Черная «Волга» Буторина остановилась за перекрестком. Антонову пришлось объехать его и встать впереди, чтобы не маячить перед светофором. Зато он неплохо разглядел сбитую, среднего роста блондинку в короткой фиолетовой шубке из тонкого каракуля. Она решительно шагнула к буторинской машине.
Ее пышная грудь с трудом удерживалась бортами шубки. Черные в тонкую белую полоску брюки-стрейч с небольшими разрезами внизу плотно облегали ее мощные икры. Черные боты на огромной платформе и габаритная кожаная сумка в форме баула, на которой мотались огромные декоративные булавки, резко выделяли эту блондинку из толпы.
У дамочки было ничем не примечательное лицо, если не считать ее налитых, упругих, как у затарившегося хомяка, щек и недовольно надутых пухлых губ, густо накрашенных фиолетовой помадой.
Высокомерная гримаса, подобная каменной маске, явно не шла к ее простонародной физиономии, как и весь ее претенциозный прикид, который, вне всякого сомнения, был рассчитан на привлечение внимания обремененных обыденными хлопотами граждан. Она выглядела «белой вороной» в толпе черных и коричневых курток турецкого происхождения.
Заметив в зеркальце заднего вида, что блондинка «загрузилась» в «Волгу», Антонов потихонечку тронул с места. Машина Буторина лихо сорвалась с места и, обогнав его, направилась в сторону набережной.
