— Ешь, Миша, ешь, — усмехнулась Вершинина, — в процессе работы такие контакты устанавливаются сами собой — немного трепа, чуточку обаяния, бездна терпения и — знакомство завязалось.
— Сдается мне, Валентина, что это не просто знакомство, — заговорщически подмигнул ей Мещеряков, — ну-ка, признавайся!
— Миша, — укоризненно сказала Вершинина, — у него есть семья.
— Ой, Валя, семья семьей, а кровь играет… — захихикал Мещеряков.
— Все мне с тобой ясненько, Миша. Вот, значит, какова твоя позиция в этом вопросе. Нужно будет довести ее до сведения Тамары Петровны. — теперь уже захихикала Валандра.
— Тамару Петровну в это вмешивать не следует, — с наигранной строгостью сказал Мещеряков, подливая себе кофе.
— Кстати, как она? — оставив шутливый тон, поинтересовалась Валандра.
— Работает, Сашке мозги вправляет, да и мне — за компанию! — засмеялся Михаил Анатольевич.
Несмотря на свою молодецкую удаль Мещеряков, все же немного побаивался свою жену, которая, естественно, не одобряла его обильных и зачастую шумных возлияний.
Ни солидный возраст, ни ответственный пост, ни общее с Валандрой милицейское прошлое, о котором он не очень любил вспоминать, не мешали Мещерякову время от времени нарушать общественный порядок, но его не задерживали — помогали опять-таки ответственный пост и милицейское прошлое.
— Давай-ка, Валентина, вернемся к нашим баранам. Когда думаешь закончить это дело?
— Закончу, закончу, — отмахнулась Вершинина.
Телефонный звонок прервал разговор. Валентина Андреевна сняла трубку. Звонил Алискер.
— Я рядом с «Венецией», мои клиенты зашли внутрь пять минут назад, собираюсь к ним присоединиться, заодно пообедаю. Валентина Андреевна, я собираюсь переключиться на Славину подружку, пусть Толкушкин приедет, я передам ему Буторина.
— Хорошо, Алискер, сейчас отправлю, только ты смотри, не увлекайся сильно подружкой-то, она, кажется, брюнетка?
— Обещаю держать себя в рамках, шеф, — отшутился Алискер.
* * *
Алискер еще некоторое время наблюдал за парочкой через стекло, в котором он одновременно видел свое отражение и пролетающие по дороге автомобили. Напротив, в полуподвале размещался ресторанчик «Русские морозы». Вдоль тротуара тянулись лотки со всякой всячиной, начиная с чебуреков и кончая женским бельем. Витрины бутиков, нашпигованные рекламными щитами и демонстрационной продукцией западных косметических фирм, мгновенно вскипали ослепительной чередой отражений, которые серебристой дрожью пробегали по отполированному стеклу.
Мамедов неторопливо вошел в кафе и примостился за небольшим овальным столиком с таким расчетом, чтобы быть поближе к парочке и видеть входную дверь. Почти все столики были заняты. Алискер посмотрел на часы, чему удивляться — время-то обеденное.
Спутница Буторина по-прежнему держалась отчужденно, она едва поворачивала голову, чтобы ответить своему собеседнику. Мамедов никак не мог понять, что это: высокомерие или безразличие, а может быть просто скука? Он не сводил глаз с ее лица, которое не переставало быть холодным и замкнутым. Он не мог понять, чем так притягивает его облик незнакомки: яркой красотой или загадочной отрешенностью?
Пока Буторин делал заказ, его спутница рассеяно смотрела вокруг. На секунду ее скучающий взгляд пересекся с пламенным взором Алискера. Но вспышки или разряда не произошло: незнакомка неторопливо отвела взгляд, продолжая свой равнодушный экскурс по залу.
К Мамедову подошел официант и предложил меню. Пробежав его глазами, Алискер выбрал салат из сладкого перца, спагетти с креветками и сыром и кофе. Вспомнив, что должен подъехать Толкушкин, он попросил накрыть стол на двух человек. Как раз в это время Буторин стал довольно резко что-то говорить своей спутнице. Его нервные жесты рассекали пространство над столом.
Наконец брюнетка подняла на него большие карие глаза и без лишней патетики, наверное, хлестнула по его самолюбию какой-то обидной фразой, потому что Буторин, вытаращив на нее глаза, замер на мгновение с открытым ртом. У Алискера было ощущение, что Буторин с трудом удерживается от того, чтобы не отвесить ей оплеуху. Он даже замахнулся на нее, но потом рука его безвольно легла на стол. Он тупо уставился в окно и надолго застыл в этой позе. Только желваки ходуном ходили под туго натянутой кожей лица. В нем явно кипела злоба на свою спутницу.
Минут пятнадцать они сосредоточенно жевали пищу, но, видимо, в душе Буторина накопилось слишком много отрицательных эмоций, потому что он вдруг резко отодвинул от себя тарелку и, вытерев рот салфеткой, нервно скомкал ее и бросил на стол. Брюнетка с удивлением и жалостью посмотрела на него, продолжая равнодушно поглощать аппетитно выглядевшее рыбное блюдо, украшенное зеленью.
В этот момент в кафе вошел Толкушкин. Увидев Алискера, он заулыбался.
— Привет, Визирь, я смотрю, ты зря времени не теряешь! — он покосился на заставленный тарелками стол.
— Вот именно, — пожал он протянутую руку Толкушкина, — Ты только посмотри, какая красотка!
Мамедов незаметно кивнул в сторону спутницы Буторина, которая казалась теперь подавленной.
— Я не об этом, — усмехнулся Валера, усаживаясь за стол.
— Я и тебе заказал, да только вот сомневаюсь, что тебе удастся по достоинству оценить усилия здешних поваров, — Алискер показал глазами на расплачивающегося с официантом нахмуренного Буторина.
— Может, я лучше за дамочкой присмотрю? — насмешливо предложил Толкушкин.
— Нет уж, будь добр, Валера, займись этим господином в длинном кожаном пальто, — усмехнулся Алискер.
— Ну, конечно, старшим по званию всегда достаются лакомые кусочки, — съязвил Валера, мусоля глазами высокую фигуру Буторина, направлявшегося к выходу.
— А младшим и в прямом, и в переносном смысле не всегда удается даже сносно пообедать… — поддел Толкушкина невозмутимый с виду Визирь.
— Ну, я пошел, — скорбно бросил Толкушкин, запихивая в рот на ходу перец.
— Удачи, не расстраивайся, я попрошу одноразовую тарелку для спагетти и оставлю в дежурке. Будет время, поешь. — Мамедов одарил на прощанье Толкушкина одной из своих обаятельных улыбок, которые обычно приберегал для хорошеньких женщин.
Алискер увидел, как отъехала машина Буторина, а следом за ней — болдыревская «шестерка», управляемая голодным, но исполнительным Толкушкиным.
Он снова обратил взоры к молчаливой брюнетке, которая мечтательно смотрела на вазу с цветами, стоявшую на столе. Потом не спеша поднялся и направился к ней.
— Добрый день, — Алискер расплылся в улыбке, — можно? — он скосил глаза на стул.
— Здравствуйте, — равнодушно ответила брюнетка, пробежав по Алискеру спокойным взглядом. — Не пойму, зачем вам это нужно?
Брюнетка вяло усмехнулась и скептически пожала плечами.
