— А молодой человек у Рыбаковой есть? — Толкушкин сверлил ее глазами.
— Да, он здесь тоже работает, Лешка Бодров. Он снабженец.
— Подождите, я сейчас узнаю, — предложила опять свои услуги Светлана, с деловым видом пододвигая к себе один из трех телефонов.
— Вы очень любезны, — улыбнулся Толкушкин.
— Валюш, привет, там Бодров не появлялся? — мягко произнесла она в трубку.
Пролетела минута. Света чутко внимала тому, что говорила ей «Валюша». Наконец, она повесила трубку.
— Лешка сегодня был, но полчаса назад уехал на объект.
— А адрес его нельзя узнать? — Толкушкин нежно посмотрел на услужливую Светлану. Хотел он того или нет, но с ней, как оказалось, общаться было намного приятней и проще, нежели с Анжеликой.
— А что мне за это будет? — улыбнулась та, уже вставая из-за стола.
— С меня бутылка шампанского, — Толкушкин продолжал поглядывать на Анжелику, хотя в глубине души отчаялся преуспеть в деле завоевания ее расположения и доверия.
«Наверное, я не в ее вкусе. Алискеру бы повезло больше,» — с горечью подумал незадачливый Валера, мысленно прощаясь со своими смелыми упованиями.
— Посиди, — встрепенулась Анжелика, — я сама схожу.
Она стремительно поднялась и вышла из приемной. Света застыла на месте. Толкушкин не ожидал такого разворота событий.
— А хотите я вам одну интересную вещь скажу, — Светлана сделала попытку привлечь к себе внимание.
— Какую? — Толкушкин замер в ожидании, тупо уставясь на дверь.
— Может быть, это вам не покажется странным… — начала издалека Светлана, — я работала здесь четвертого мая вместо Анжелики, у нее отгул был. Так вот…
В этот момент дверь распахнулась и в приемную влетела Анжелика.
— Записывайте адрес: Кизлярская семьдесят восемь, квартира тридцать три.
— Прямо, возраст Христа, — обиженно и иронично заметила Светлана, сделав умную физиономию.
— Отлично, — записав адрес в блокнот, Толкушкин с удвоенной благодарностью взирал на Анжелику.
— Ну так как насчет шампанского? — впервые за все время разговора улыбнулась Анжелика.
Конечно, Толкушкин не мог ни подивиться про себя произошедшей с «гурией» метаморфозе. Он еще верил в лучшие побуждения, поэтому, наперекор трезвой очевидности, перемену в поведении Анжелики склонен был приписать чему угодно, только не обещанию презентовать ей за услуги бутылку напитка, изобретенного веселым аббатом Бургиньоном. Что поделать, если молодые люди предпочтение отдают не душевным сокровищам, а физическому совершенству? И даже такой начитанный малый, как Толкушкин!
— С превеликим удовольствием. Может, мы полчасика где-нибудь посидим?
Толкушкин был, что называется, на седьмом небе, поэтому послал к черту деликатность. Он забыл ни только о Светланиной любезности, но даже о ее присутствии.
— Свет, я быстренько… Все равно Константиныча нет, а? — Анжелика уже открыла шкаф и снимала с плечиков элегантное черное пальто.
— Иди уж, — махнула рукой Света и зарылась в бумаги.
— А что вы мне хотели сказать? — выйдя из счастливого забытья, обратился к ней Толкушкин.
— Ничего особенного, — усмехнулась она, — думаю, для вас это не будет иметь никакого значения.
— И все же? — настаивал Толкушкин.
— Я же сказала, что это не имеет к делу никакого отношения, — резко ответила раздосадованная Света.
— В таком случае, до свидания и спасибо за помощь, — Толкушкин пропустил вперед себя Анжелику.
— Всего, — сухо отозвалась Светлана.
* * *
Алискер полулежал в постели. Его многострадальная голова покоилась на высоко взбитой подушке. Валандра в белом халате стояла рядом с тумбочкой и деловито выгружала из пакета продукты.
— Так, вот тебе сок, ты же ананасовый любишь? Болдырев тут еще томатный купил и нектар…
Вскоре на тумбочке уже громоздилась гора фруктов и деликатесов.
— Заставь дурака молиться… — усмехнулся Алискер, — зачем он столько всего накупил?
— Как это зачем? Ты поправляться-то думаешь? — Вершинина села на стул. — Что врачи говорят, серьезно это? — она кивнула головой, показывая на забинтованную руку Мамедова.
— Да нет. Скоро буду как новенький! — Алискер сглотнул слюну.
— Тошнит? — сочувственно спросила Валандра, поглаживая его по здоровой руке.
— Немного. Не очень приятно, конечно. — Алискер улыбнулся.
Сидя рядом с Алискером, Вершинина ловила на себе заинтересованные взгляды его соратников по палате.
— А народищу-то! — Валандра окинула взглядом комнату, — как сельди в бочке! Может, с врачами поговорить, перевести тебя в люкс?
— Не стоит беспокоиться, Валентина Андреевна, я уже здесь со всеми перезнакомился. А потом, я думаю, что надолго я здесь не задержусь…
— Врачам виднее…
— Я с ума сойду… — Алискер прикрыл веки.
— Не надо так отчаиваться! — Вершинина потрепала Мамедова по плечу. — Выглядишь ты неплохо, бледный только…
Она внимательно посмотрела на Алискера.
— Толку-то! Валяться здесь, в то время, как…
— Расследование идет своим чередом.
— Но я как бы ни при чем! — с досадой в голосе произнес Мамедов.
— Перестань, Алискер, а то я заплачу! — рассмеялась Вершинина, смахнув несуществующую слезу, — ты уже принял участие… — на ее лице вновь появилось серьезное выражение. — … жизнью рисковал.
Да и вообще человек никогда не бывает так счастлив или так несчастлив как это ему кажется самому, — процитировала она своего любимого Ларошфуко, — кстати, пижама тебе очень идет… Вершинина опять улыбнулась.
— А вам, Валентина Андреевна, этот халатик тоже очень к лицу, — шутливым тоном произнес Мамедов.
— Спасибо за комплимент! Ну, а если ты так переживаешь за ход расследования, то имею тебе сообщить, что сегодня я сама ездила в агентство, общалась с Жуковым Женей и манекенщицами.
— Удалось выяснить что-нибудь новое? — глаза Алискера заблестели.
— Обольщаться, конечно, нечем, но ты же сам знаешь, что наша работа требует не только сообразительности и быстроты реакции, но зачастую и занудной кропотливости. Общаться с людьми не так-то просто: кто слишком возбудим, уязвим и забывчив, кто специально умалчивает о чем-то, то ли из соображений глупой надоедливой морали, то ли хочет скрыть свою причастность к преступлению. Да тебе это не хуже меня известно, — махнула она рукой.
— Известно-то — известно, а обобщить все так только вы можете, Валентина Андреевна.
— Ты мне льстишь… — смущенно улыбнулась Валандра, — говорила я с этим Женей — интересный фрукт. С виду такой наивно-непосредственный, живой, жизнерадостный, а поди, проверь, что у него в душе творится…
