Телефон лицея она пропустила — там уже шли каникулы — и позвонила в Центр планирования семьи. Глубокий хорошо поставленный женский голос сообщил ей, что Виталий Михайлович с сегодняшнего дня в недельном отпуске за свой счет. Неизвестно на что надеясь, Валандра все же набрала телефон лицея.
После долгих поисков и выяснений ей наконец-то сообщили, что Карпова, скорее всего, не будет до сентября.
Валандра подошла к зеркалу и, проверив макияж, вышла из кабинета.
— Сергей, — заглянула она в дежурку, — поехали.
— Уже иду, — Болдырев вскочил с дивана и вразвалочку направился к выходу.
Войдя в прохладный вестибюль университета, Вершинина сразу же увидела возле правой стены длинный лоток с книгами. Бородатый мужчина лет сорока сидел на стуле с раскрытой книгой в руках.
Заметив Вершинину, он отложил книгу и встал.
— Что-нибудь ищете? — с улыбкой спросил он.
— Скорее, не что, а кого, — пояснила Вершинина, — мне нужен Коркин.
— А, Геннадий, — мужчина с сожалением пожал плечами, — его сегодня не было.
— Вы не знаете, когда он будет?
— Он мне не докладывает, — равнодушно ответил продавец.
— Мне его срочно нужно увидеть, может, вы знаете, где он живет?
— Нет, не знаю, — снова пожал плечами бородач, — не хотите ли книги посмотреть?
— Спасибо, в другой раз, — Вершинина развернулась и направилась к выходу.
— Давай в адресный стол, — сказала она Болдыреву, садясь в машину.
— Кого-то ищете? — спросил было Сергей, но увидев сосредоточенное лицо Валандры, замолчал.
Адресный стол располагался рядом с центральным стадионом. Поднявшись на несколько ступенек и открыв стальную дверь, выкрашенную голубой краской, Вершинина очутилась в тесном помещении, где стояло два стола и несколько стульев. Заполнив бланк, она отдала его девушке, сидящей в конторке за окошком.
— Ждите, — ответила та, отдавая ей сдачу.
Минут через двадцать томительного ожидания Валандра получила адрес Коркина.
Возвратившись в машину, она коротко бросила Болдыреву:
— Кутякова, семнадцать.
Кайзеровская «Волга» обогнула парк «Липки», к которому в поисках развлечений, в ожидании знакомств и приключений уже стягивалась гуляющая молодежь, и по одной из узких улочек устремилась к Московской.
Валандра равнодушно глядела на проносящиеся за окном здания, на жалкие, купированные из-за каких-то высших эстетических соображений кроны деревьев, на мелькающие лица прохожих.
В ее мозгу свербила одна и та же мысль: «Неужели убийца — Карпов? Неужели он? А ведь я с ним спала, о Господи!» Она пыталась отогнать от себя этот кошмар, но он преследовал ее точно идея фикс.
«А что же он в таком случае со мной не расправился? Но я-то не блондинка… Трауберг тоже не была блондинкой… Куда же он пропал? Планирует очередное дельце? Фу, ну и мерзость! Группа и резус крови на купюре те же, что и у Трауберг. Можно, конечно, было произвести более глубокий анализ, но к кому, кроме Зое Михайловны, я могу обратиться в подобной ситуации? И вообще, не слишком ли много совпадений?»
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Болдырев остановил машину во дворе ничем не примечательной, протянувшейся на пол-улицы девятиэтажки.
Миновав кордон престарелых околоподъездных сплетниц, Вершинина поднялась на лифте на шестой этаж и, выйдя из кабины, остановилась перед фирменной металлической дверью, в правом верхнем углу которой красовался до боли знакомый значок «Кайзер». Она нажала кнопку звонка, напротив которой была прикреплена миниатюрная табличка с цифрой «сто двадцать шесть».
Вскоре до нее донесся звук отпираемой двери, который сменился торопливым шарканьем ног. «Слава Богу, дома кто-то есть», — подумала Валентина.
Повисла пауза. Вершинина поняла, что ее рассматривают в кайзеровский глазок. Наконец, дверь с сухим металлическим лязгом открылась, и Вершинина увидела на пороге миловидную седоволосую женщину, одетую в пестрый длинный халат. Одна рука женщины от запястья до локтя была закована в гипс.
— Добрый вечер, мне нужен Коркин Геннадий. Вы его мама? — догадалась Вершинина.
— Да, — любезным голосом ответила женщина, — его нет дома, он — в командировке. Может, что-то ему передать?
— Да нет, не надо. Мне хотелось бы поговорить с ним лично.
— Ничем не могу вам помочь, — хозяйка отвела в сторону здоровую руку, выражая этим жестом сожаление и досаду.
— Извините, не знаю, как к вам обращаться…
— Алевтина Павловна. Да вы проходите, чайку попьем, — предложила она с улыбкой. — Вам Геннадий-то зачем нужен? — осторожно полюбопытствовала Алевтина Павловна, видя, что Валандра пребывает в нерешительности.
— Да я приятеля его ищу, с которым он учился в университете, Карпова Виталия. Вы случайно его не знаете?
— Как же, как же… — Алевтина Павловна закивала.
— Вы давно его видели?
— Давно-о… Как университет закончили, так он больше не появлялся, — Алевтина Павловна поправила здоровой рукой выбившуюся из прически густую седую прядь, — да что же вы стоите? Проходите!
Она деликатно посторонилась, пропуская Валандру, которая явно ей приглянулась.
— Сейчас чайку попьем. Вас как зовут?
— Валентина Андреевна, можно просто Валентина, — Вершинина уже стояла у двери, ведущей непосредственно в квартиру Коркиных.
— Не стесняйтесь, — радушно пригласила Валандру Алевтина Павловна, — проходите.
Она толкнула дверь. Очутившись в небольшой опрятной прихожей, Вершинина быстрым привычным движением сняла туфли и на минуту замерла перед красивым овальным зеркалом в тяжелой бронзовой оправе со множеством прихотливых завитков.
«Старинное», — подумала она, поправляя волосы.
Она тронула тусклую бронзу.
— Какое у вас красивое зеркало, настоящее произведение искусства! — восхищенно сказала Валандра.
— Да-а, — со вздохом протянула Алевтина Павловна, умели в старину делать! Это мне от моего отца по наследству досталось, — с гордостью в голосе произнесла она, ласково поглаживая застывшие в бронзе вьющиеся виноградные лозы, гроздья и листики.
— У вас тоже жарко, — сочувственно покачала головой Валандра, решив, что не мешает расспросить Коркину на предмет отношений ее сына с Карповым. — Как же это вы управляетесь, с больной рукой-то?
— Да Гена обещал в воскресенье приехать, — в глазах Алевтины Павловны засияла нежность.
«Вот именно, — подумала Валандра, — не „появилась“, не „возникла“, не „промелькнула“ или что-то в этом роде, а — „засияла“! Не забыть потом употребить в романе… Господи, о чем это я?» — как бы спохватилась она.
