— Так она что, в общежитии жила?
— Да нет, эта общага находится где-то у черта на куличиках, она даже, как я понял, не достроена. Никто из сотрудников, прописанных там, в нем не проживал. Просто людям нужна была прописка, и фирма ее предоставляла.
— А ты не узнал, где проживала Света на самом деле?
— Нет, она не была настолько близка ни с кем из сослуживцев.
Валандра помолчала, обдумывая полученную Алискером информацию.
— Что теперь делать? — спросил он.
— Приезжай сюда. Скоро должны вернуться ребята, соберем все, что они выяснили, и будем думать, что делать дальше.
Едва Валандра повесила трубку, как снова затрезвонил телефонный звонок.
— Это Маркелов, — раздался голос Вадима.
— Ну что, нашел?
— Квартиру-то нашел, да и то с трудом. А в ней ничего особенного не оказалось.
— Хорошо, приедешь, все расскажешь, я не могу занимать телефон, Толик должен позвонить.
«Да что же это такое! — подумала Валандра, — нигде и ничего!»
— Подогнал ты мне работку, Миша, — пробормотала Вершинина.
Часы показывали половину шестого. Вершинина чувствовала себя так, словно не спала всю ночь. День был очень долгим и, как раздраженно отметила она про себя, очень бестолковым. Сколько они не пробегали, ничего стоящего откопать так и не удалось.
«А скоро позвонит Мещеряков, будет расспрашивать, как у нас дела», — думала она с неприязнью поглядывая на молчащий пока телефон.
Словно в ответ на ее мысли, он затрезвонил.
— Валюш, это я, как у вас дела?
«Легок на помине».
— Пока никак. Послала ребят на сбор информации, жду результатов.
— Хм, — в голосе шефа послышалось недовольство, — как только что-то прояснится позвони.
— Непременно позвоню, будьте спокойны, Михал Анатолич, среди ночи подниму, если придется.
Видимо, Мещеряков, наконец, сообразил, что Валандра находится не в том расположении духа, когда с ней можно разговаривать в приказном тоне.
— Звони, — немного растерянно произнес он и поспешно отключился.
Чувствуя немалое удовлетворение от того, что отбрила шефа, который весь день действовал ей на нервы, Валандра положила трубку и, закурив сигарету, стала ждать новостей от своих подчиненных. Спустя несколько минут приехал Толкушкин.
— Почему ты не позвонил? — спросила Валандра.
— Слишком много информации, по телефону не расскажешь, — объяснил он.
Вершинина выпрямилась в своем кресле. «Неужели хоть что-то сдвинулось с мертвой точки», — пронеслось у нее в голове.
— Выкладывай, я тебя внимательно слушаю.
— НИИ, в котором работает Зубов, относится к химико-технологическому факультету Политеха. Я говорил с его научным руководителем. Это Головинов, Дмитрий Сергеевич. Кстати, очень интересный человек. Настоящий ученый, — с некоторой долей восторга говорил Толик, — он заведующий лабораторией, где занимаются изготовлением лекарственных препаратов.
Валандра почувствовала, как у нее от волнения похолодели руки.
— Каких именно препаратов?
— Я не понял, Валентина Андреевна, я ведь, если честно, в химии полный профан.
— Как же так, ты же выпускник Политеха?
— Но я совсем на другом факультете учился. Там химия не была профилирующим предметом, и мне удавалось как-то обходить этот предмет стороной. Я ведь эту химию с детства не люблю, — виновато признался он.
Валандра с укором качнула головой.
— Ну ладно, — вздохнула она, — рассказывай дальше.
— Головинов говорил, что его лаборатория трудится над созданием принципиально нового лекарственного средства — так он выразился. Аналогов этого препарата не существует. В работе самое активное участие принимал Володя Зубов и его бывший сокурсник Андрей Комаров. Как сказал Головинов, это их совместные изыскания. И когда они его запатентуют, прибыль будет делиться на троих. Он очень хорошо отзывался о Зубове. Сказал, что Володя — очень способный, если не сказать талантливый человек с большими перспективами. Он был просто потрясен, когда я рассказал ему, что Зубова обвиняют в убийстве. Сказал, будто он уверен в его невиновности и выразил надежду, что вскоре все благополучно разрешится.
Валандра молчала, внимательно слушая Толкушкина.
— Потом он познакомил меня с Комаровым…
Тут в кабинет вошел Мамедов.
— Проходи, Алискер, — обратилась к нему Вершинина, — Толик как раз рассказывает о своем посещении НИИ. Он говорил с научным руководителем Зубова, который очень благожелательно отзывается о Владимире, — вкратце передала она содержание рассказа Толкушкина и умолкла, жестом предложив ему продолжать.
— Так вот, я познакомился с Андреем Комаровым. Тот был в самом настоящем шоке, когда Головинов сообщил ему, что Володе инкриминируется убийство. Он весь побледнел, даже уронил какую-то пробирку от волнения. Оказывается, он знал Сергееву. Комаров и Зубов — давние друзья. Андрей часто встречался со Светланой, когда она бывала в гостях у Володи.
— И что он о ней говорит?
— Он сказал, что не так хорошо знает ее. Все, что он мог сказать, это то, что они встречались с Володей, но потом расстались. Говорит, будто не знает, по какой причине это произошло.
— Даже не догадывается? — с сомнением спросила Вершинина.
— Он сказал, что ему не было до этого никакого дела. «Это, — говорит, — его личные дела, я в них не вмешивался».
— Но они же друзья!
— Ну и что? Не все друзья делятся друг с другом своими сердечными делами.
— Что-то тут не так, — продолжала сомневаться Валандра, — а Головинов, случаем, не знаком был с Сергеевой?
— Нет, он сказал, что никогда о ней не слышал. У них, как я понял, чисто деловые отношения. Все-таки Головинов гораздо старше, и потом, он имеет степень, а Зубов и Комаров — всего лишь аспиранты.
— А другие коллеги Зубова что говорят?
— Все в один голос твердят, что они не верят, будто Володя способен на такое. По словам всех сотрудников НИИ, от директора до вахтерши, он был очень воспитанным, интеллигентным человеком, всегда был вежлив и ровен в общении.
— Кроме Комарова у Зубова имеются там близкие друзья или подруги?
— Насколько я понял, нет. Они очень тесно общаются втроем: Головинов, Комаров и Зубов, ведь это их совместный проект, в котором, кроме них, никто не участвует в создании препарата. Я расспрашивал многих сотрудников, но никто не мог сообщить ничего стоящего. Романов он у себя в НИИ не заводил, да там, если честно, и не с кем.
— Что, совсем нет девушек?
