— Есть, но это такие синие чулки, что и смотреть-то не на что.
— Все зависит от запросов, — заметила Валандра.
— Я бы не сказал, что они у меня слишком высокие, но девушки, которые даже не стараются придать себе более или менее привлекательный вид, меня не интересуют. Я, конечно, понимаю, что у них на уме совсем другое — наука, открытия и все такое, но все-таки женщина должна в любой ситуации оставаться женщиной. Вот как вы, Валентина Андреевна.
— Ну спасибо, Толя, ты мне очень польстил, — с улыбкой сказала Вершинина под дружный смех Маркелова и Мамедова.
— Сказал то, что думаю, только и всего, — смутился он.
— Все это замечательно, но я рассчитывала, что ты узнаешь больше.
— Да я же вроде все узнал, что можно было!
— Все, да не все! Если бы ты выяснил, какие именно препараты изготавливают в их лаборатории, тогда можно было бы сказать, что все.
— Ну, это дело поправимое, — улыбнулся Толкушкин.
— То есть?
— Дело в том, что Головинов изъявил горячее желание встретиться с вами лично и побеседовать о Володином деле.
— Вот как? — удивленно произнесла Валандра. — Значит, руководитель проявляет такое живое участие в судьбе своего помощника? Очень благородно, даже слишком, пожалуй.
— Когда вы с ним познакомитесь, то сразу поймете, что он, как говорится, не от мира сего. Видели бы вы, с каким восторгом он рассказывал о своем ноу-хау, дескать, сколько людей удастся вылечить и все такое… При том, что их работы практически не финансируются — он очень сетовал на это — они днями напролет занимаются им. Даже странно было в наше время встретить такого человека.
— Мало ли на свете чудиков, — прокомментировал Маркелов, — который уже несколько минут стоял за спиной Толкушкина, он вошел неслышно, чтобы не прерывать его оживленного рассказа.
— Сам ты чудик! — Возмутился Толик, обернувшись к нему. — Не видел еще человека, а уже обзываешь!
— Вижу, что он произвел на тебя сильное впечатление, — с улыбкой проговорила Вершинина.
— Вы поймете меня, когда с ним поговорите, — уверенно сказал он.
— Мне уже не терпится.
— Вот, — Толкушкин протянул ей листок с номером телефона, — он попросил вас позвонить ему, если вы захотите встретиться.
— Прямо сейчас?
— Он сказал, что будет ждать вашего звонка в своей лаборатории.
— Очень любопытно. Что ж, позвоню. Вот только Вадика выслушаю.
— Мой рассказ на фоне Толькиного будет бледно выглядеть, — сказал он, бросив на Толкушкина лукавый взгляд, — нашел квартиру, в которой до вчерашнего дня жила Сергеева. Мне, можно сказать, повезло. Она с месяц назад ушла оттуда, сказала, что другое жилье нашла, но недавно снова вернулась. Так что искать мне долго не пришлось. Она снимала комнату в старом жилом фонде, туалет — во дворе, вместо ванной — баня через два квартала. Одна раковина на весь этаж. В доме преимущественно живут древние старухи и алкоголики обоего пола. В общем, нечто среднее между проходным двором и притоном. О Свете ничего существенного никто рассказать не мог. Дружбы она ни с кем там не водила, в попойках почти не участвовала. Но все в один голос твердят, что характерец у нее был еще тот. Некоторые так прямо стервой и называли. Она скандалила по любому поводу. Если соседи чересчур шумели, вызывала милицию без всякого предупреждения. А сама водила хахалей, каждый раз новых. В комнате у нее жуткий бардак. Она курила прямо в постели, под кроватью пепельница, полная окурков. Пол не метен наверное, с Нового года. Я осмотрел ее вещи, но ничего не обнаружил. Ни записных книжек, ни дневников.
— А у нее не было никаких лекарств? — спросила Валандра.
— Стояла коробка на подоконнике с таблетками. Обычные таблетки, аспирин, анальгин и все такое. Больше ничего.
— А ты хорошо смотрел?
— В этой комнате и спрятать-то ничего нельзя, там кровать стоит, шкаф, тумбочка и две табуретки. Да, еще холодильник старинный.
— И что, никаких записных книжек, дневников, писем?
— Все, что можно было прочитать, заключалось в нескольких потрепанных журнальчиках, типа «Лизы» и «Насти», больше я там не увидел ничего, что можно было бы читать или на чем можно было бы писать. Да у меня вообще создалось впечатление, что она там не столько жила, сколько держала свои вещи и ночевала время от времени.
— Это все? — спросила Валандра.
— Все, — ответил Маркелов.
— Тогда можешь быть свободен и ты тоже, Толя.
— Вы собираетесь звонить этому Головинову? — с любопытством спросил Мамедов, когда ребята попрощались и вышли из кабинета.
— Да, собираюсь, а что?
— Ничего, просто я хотел предложить подвезти вас.
— Думаю, что я справлюсь сама, — улыбнулась Валандра, — на сегодня ты и так достаточно потрудился, иди отдыхай.
Вершининой показалось, что Алискер остался недоволен тем, что она отказывается от его сопровождения. Видимо, он настолько привык к своей роли ее неотлучного помощника, что не мог представить себе, как это начальница может обойтись без его услуг.
— У тебя завтра будет насыщенный день, — «утешила» она Мамедова.
Когда он вышел, Вершинина пододвинула к себе телефон и набрала номер, который дал ей Толкушкин. Трубку взяли после первого же гудка.
— Слушаю, — раздался низкий, приятный голос на другом конце провода.
— С вами говорит Вершинина — начальник службы безопасности… — начала было Валандра.
— Знаю, знаю, — перебил ее собеседник, — я давно жду вашего звонка.
— Вы — Дмитрий Сергеевич Головинов? — на всякий случай уточнила Валандра.
— Он самый, собственной персоной, — любезно говорил бархатистый бас.
— Наш сотрудник сказал мне, что вы изъявили желание встретиться со мной лично?
— Именно так, — ответил Головинов, — я принимаю самое горячее участие в судьбе Володи, он один из моих лучших помощников, если не самый лучший. Я хочу по мере своих возможностей помочь ему.
— А почему вы думаете, что вам это удастся?
— Дело в том, что я, как мне кажется, очень хорошо знаю Володю, я уверен, что он не мог совершить ничего противозаконного, а тем более убийства. Ваш подчиненный рассказал мне вкратце об обстоятельствах дела. Но мне, если это возможно, хотелось бы узнать обо всем поподробней и желательно от человека, который непосредственно руководит расследованием, то есть от вас.
Это объяснение вполне удовлетворило Валандру. По крайней мере, на первый взгляд все выглядело правдоподобно.
— У вас есть немного времени? — спросила она.
— Для вас — сколько угодно.
Хотя эти слова и нельзя было назвать комплиментом, Вершинина почувствовала себя несколько польщенной. Наверное, виной всему был этот завораживающий голос и мягкая, как бы ласкающая интонация.
