— От него все приличные девки шарахались, а эта связалась и не побоялась даже, — продолжала старуха, причем в ее голосе слышалось даже некое подобие уважения к смелости Светы.
— Свадьбу сыграли, — загалдела другая, выпучив от возбуждения выцвевшие глаза, — а они года не прожили — разошлись. Валерку-то посадили, а она сразу на развод подала.
— А жили-то они как, — маленькая старушонка даже глаза закатила, чтобы нагляднее продемонстрировать свой ужас, — каждый день драки, пьянки, гулянки. Как только у них ребенок-то выжил, не представляю…
— Так у нее и ребенок есть? — спросил Мамедов.
— А как же! Девочка. Вероникой зовут. Года три ей уже будет.
— Да побольше, — встрянула другая старушка, — четыре, а то и пять.
— Это ж во сколько лет она ее родила?
— Молодая совсем была, еще, как говориться, молоко на губах не обсохло. Лет шестнадцать, наверное, ей было.
— Да что ты такое говоришь, — возмущенно напустилась на нее вторая бабулька. — Ей уж восемнадцать было.
— Ну, может быть, точно не помню, — пожала плечами черноглазая старуха.
— А где же сейчас этот Валера? — поинтересовался Мамедов.
— А кто его знает? Уехал он отсюда уже давно. Не знает никто, куда.
— Может, родители ее знают? — спросил Алискер. — Он же, наверное, поддерживает с ними связь.
— Да какая там связь, — махнула рукой толстушка, — не нужен ему никто. Уголовник он, — она еще сильнее понизила голос, — чеченец он, — произнесла она так, словно выдавала страшную тайну.
— Ага, отец у него оттуда, — подтвердила другая, — вроде он туда и уехал. Мать-то у него померла еще в девяносто четвертом. Так что здесь у него родни не осталось, кроме дочки, да она ему не больно-то нужна.
— Таким вообще никто не нужен, — проговорила другая, — одно слово уголовник, да еще и чечен.
— И давно он уехал?
— Давно, после последней отсидки и уехал, — ответила толстая старуха, которая, похоже, была осведомлена о обстоятельствах жизни Сергеевой лучше и ее бывшего мужа, чем ее товарка.
— Ты забыла, что ль? Он же здесь появлялся весной или летом, не помню, в общем, несколько месяцев назад.
— Ага! Как же это у меня из головы выскочило? Был он, за Светкой приезжал.
— Вся деревня его видела. Страшный стал, худой, весь синий…
— Ну правильно, чай не с курорта приехал, — добавила товарка.
— А Светки-то и не было. Она в Тарасове живет, работает там. Вот он поспрашивал о ней, да и уехал.
— Постойте! А дочка у нее где сейчас? — спросил Алискер.
— Известно где, у родителей, — словно это было нечто, само собой разумеющееся, ответила толстая.
— Где ж быть-то еще, — пояснила вторая, — у Светки ни кола, ни двора. А тут за ней какой-никакой уход.
— Вот именно, что какой-никакой, — добавила толстушка, давая понять, что качество присмотра за ребенком, по ее мнению, оставляет желать лучшего.
— Родители-то Светкины попивают. Раньше один отец пил, а теперь и Валентина, мамаша ее, тоже стала самогонкой баловаться. От такой жизни кто хошь запьет.
Другая старуха, похоже, была полностью согласна с этой точкой зрения.
— Говорят, Валерка, как узнал, что она от него гуляла по-черному, сказал, что покажет ей, где раки зимуют. А у него слово с делом не расходится. Если что пообещал, так обязательно сделает.
Алискер и Николай переглянулись. Обоим показалось, что они напали на верный след.
Обе старухи выглядели очень заинтригованными. Им не терпелось узнать, что же такое натворила Света, что ею заинтересовалась милиция. С острым аналитическим умом, присущим всем прирожденным сплетницам, старухи пришли к выводу, что без участия ее бывшего мужа дело не обошлось. Однако, ни Мамедов, ни Антонов не стали удовлетворять их любопытства, а, поблагодарив за исчерпывающую информацию, пожелали всего доброго и направились к дому Сергеевых, рассудив, что за это время мать Светы должна была успеть подоить корову.
— М-да, — протянул Антонов, когда они опередили старух на приличное расстояние, — девица еще та.
— Да ты не особо доверяй этим бабкам, они всегда рады человека очернить, — возразил Мамедов, — все у них гулящие, пьющие и уголовники.
— Да, а на самом деле Света была святой, — съязвил Коля.
— Конечно, ангелом ее не назовешь, но и таким голословным обвинениям верить не стоит.
— Тем более, о покойниках плохо не говорят, — добавил Антонов уже другим тоном.
— Меня очень заинтересовала информация об этом Валере. Нужно расспросить о нем Светину мать поподробнее, — сказал Алискер.
— А ты собираешься ей сказать о смерти дочери?
— Думаю, что мы с тобой должны это сделать, хотя я бы, конечно, предпочел ничего не говорить. Но подличать я не хочу.
— Это как? — не понял Николай.
— Представь, как это будет выглядеть? Приехали из Тарасова два каких-то кренделя, вызнали все про ее дочь и смылись. А потом она узнает, что мы расследуем гибель дочери.
— Это правильно, — согласился Николай, — но как представлю, все эти слезы… — он не договорил.
Мамедов хмуро взглянул на напарника и ничего не ответил.
ГЛАВА 6
Мать Светы поджидала их у калитки. В ее лице читалась тревога.
— Вы с этими сплетницами зря говорили, — сказала она, когда Мамедов и Антонов подошли к ней, — они наплетут с три короба — не дорого возьмут. Особенно Казачка, — она указала взглядом на черноглазую старуху.
— Валентина… простите, как ваше отчество?
— Ивановна я.
— Валентина Ивановна, — произнес Алискер, — вы не проведете нас в дом, нам нужно вам сообщить кое-что.
Тревога женщины еще более усилилась.
— Проходите, она посторонилась, пропуская их вперед.
— А вашего мужа нет?
— Он на работе, — ответила она.
— А внучка?
— Вероника? Она у подружки своей, в соседнем доме.
— Значит, вы одна?
— Одна? А что вы мне хотите сказать? — женщина с беспокойством вглядывалась в их лица.
Зайдя в дом, Мамедов и Антонов расположились на старом диване. Все убранство было более, чем скромным. Посреди небольшой, с низкими потолками комнаты стоял старый круглый стол, вокруг которого располагалось несколько стульев. Черно-белый телевизор на тумбочке в углу и односпальная кровать у стены, накрытая полинявшим покрывалом, дополняли всю меблировку. Дощатый пол покрывала ветхая дорожка.
Мамедов поерзал на жестком диване. Женщина присела на стул и вперила в него выжидательный взгляд.
