— В Курдюмском, как я понял, нет обыкновения называть людей по именам. У них у всех жуткие прозвища. Одного даже Аллигатором называют, это тоже один из приятелей Чечена. Да и что с них взять, если в этом селе даже улицы называют или Мышиновками, или Погановками.
Вершинина со вздохом качнула головой.
— Все-таки, мне бы хотелось, чтобы ты не уподоблялся им и называл людей по-человечески.
— Хорошо, я попытаюсь. Чалого зовут Сергеем Болдыревым.
— Да неужели? Бывают же такие совпадения!
Так звали водителя Вершининой.
— Так вот, этот друг Ахметова, — бедняга Алискер уже не знал, как его лучше назвать, — сказал, что Сергеева сама довела мужа до такой жизни. Она никогда не хранила ему верность, а уж когда он был в отсидке — гуляла направо и налево. К тому же донимала его упреками в том, что он не может содержать семью на должном уровне. А если учесть материальное положение большинства тамошних жителей, развал колхоза, безработицу и другие катаклизмы, то Ахметова можно понять. В этом селе невозможно заработать нормальные деньги честным путем, вот и пришлось ему идти на преступления.
— Удивительно, как это многие мужчины ловко ухитряются обвинять женщин во всех своих бедах, — заметила Валандра.
— Вы, конечно, правы Ахметов сам хорош, но и Света, по-моему, тоже была порядочной стервой. Вы знаете, Валентина Андреевна, я переговорил чуть ли не с десятком людей разного пола и возраста и ни один из них, включая ее родную мать, не сказал он ней ни единого доброго слова.
— Значит, они с Ахметовым стоили друг друга, — констатировала Вершинина.
Мамедов возражать не стал.
— Да, вот еще что! — воскликнул он. — Я хотел вам об этом сообщить с самого начала, но из головы вылетело…
— Да не томи ты, говори скорее!
— Там были следователи, которые ведут дело об убийстве.
— Наконец-то сподобились там появиться, — произнесла Валентина Андреевна, ощущая несказанное удовлетворение, как бывало с ней всякий раз, когда она оказывалась впереди официального следствия.
— Так что, теперь версия с Чеченом выходит на другой уровень.
— Замечательно, его, кстати, уже ищут.
— Правда? — глаза Мамедова заблестели восхищением. — Оперативно мы работаем.
Словно в ответ на его слова затрезвонил телефон.
— Ахметов объявлен в розыск, — сообщил Толкушкин.
— Прекрасно, жду тебя, — сказала Вершинина, — у нас в половине шестого планерка. Успеешь?
— Конечно, Валентина Андреевна, я мигом доеду.
* * *
Вечером, вернувшись домой, я первым делом скинула свои туфли на высоченных каблуках. Ноги гудели и напрочь отказывались служить мне. Все-таки тяжело носить такую обувь целый день, даже если ты почти все время сидишь на одном месте. В таких туфлях и сидеть-то тяжело. Потом я скинула свой суперстильный наряд и облачилась в домашнюю одежду. Сразу стало как-то уютно и хорошо.
Сегодняшний день был очень даже результативным. В отличие от вчерашнего. Интересно, каким будет завтрашний. Теперь, когда официальное расследование вышло на след Чечена… тьфу, черт! И я заразилась этими дурацкими прозвищами, Ахметова, то бишь, судьба Зубова может измениться в лучшую для него сторону.
Я решила лечь пораньше, чтобы как следует выспаться. Расследование, как подсказывало мне шестое чувство, скоро должно было подойти к тому моменту, когда времени на отдых останется не так много. Уже в постели я вспомнила, что мне давно на звонил Виктор. Я с удивлением подметила, как мне не хватает общения с ним. Наша связь была довольно-таки длительной и прочной. Иногда у меня возникало подозрение, что, в конце концов, все закончится официальным браком. Виктор уже давненько склонял меня к этому шагу. В общем-то, особых причин отказывать ему у меня не было. Просто не хотелось терять независимости, преимущества которой я оценила сравнительно недавно — после развода с отцом Максима. Мы сохранили неплохие отношения. Я прекрасно понимаю, что сыну, особенно в переходном возрасте, необходимо общение с отцом. Виктор, когда настаивал на переводе нашей связи на официальный уровень, аргументировал это тем, как они замечательно ладят с Максимом. Это действительно так. Мой сын не из тех эгоистичных маминых деток, которые всеми силами препятствуют тому, чтобы их матери после развода заводили романы с другими мужчинами. Максим никогда не был против Виктора и относился к нему ровно, даже, если я не ошибаюсь, с некоторой симпатией.
«Почему он так долго не звонит?» — снова спросила я себя, чувствуя где-то в глубине неприятное посасывание под ложечкой. Потом мне пришло в голову, что, возможно, Виктор таким способом пытается усилить мою к нему привязанность — это было вполне в его стиле.
«Ну уж нет, — подумала я, — не дождется, чтобы я сама ему позвонила. Пусть лучше мне придется помучиться от воздержания лишних пару-тройку дней». Я была уверена, что дольше терзаться мне не придется — Виктор всегда отличался прямо-таки восточным темпераментом.
* * *
Наутро я проснулась не в самом лучшем расположении духа. Зря я перед сном думала о Викторе — это разбудило во мне эмоции, которым лучше было бы до поры, до времени оставаться в сонном состоянии.
Я вздохнула, с неохотой встала с кровати и отправилась в ванную — холодный душ мне сегодня был нужен, как никогда.
Придя на работу, я первым делом выяснила, что Владимира Зубова в связи с открывшимися новыми обстоятельствами его дела пока освобождают из следственного изолятора под подписку о невыезде. Об этом мне сообщил следователь, который вел его дело. Во время нашей встречи в СИЗО я попросила его держать меня в курсе хода расследования, и он выполнил свое общение.
Ровно в девять все мои сотрудники, как обычно, собрались у меня в кабинете на утреннюю планерку.
Прежде всего осведомилась о том, как прошло дежурство прошедшей ночью. Коля Антонов сообщил, что ночь прошла без происшествий.
— Был всего один вызов, в половине первого, но оказалось, ложная тревога. Хозяева пришли с какой-то пирушки и забыли отзвониться.
— Ясно, — сказала я.
Такие недоразумения у нас время от времени происходили: все-таки живые люди, а не роботы. Я приучила своих ребят относиться к этому как к неизбежному злу мелкого калибра, без которого не обходится наша работа.
— Сегодня утром Владимира Зубова освободили из следственного изолятора под подписку о невыезде.
— Что, уже ясно, что Ахметов убил Сергееву? — поинтересовался Мамедов.
— Нет, еще ничего не ясно. Но, поскольку круг подозреваемых расширился, следователь посчитал уместным освободить покуда Зубова. Я думаю, это нам на руку. Пока Зубов сидел в СИЗО, нам от него не было никакого толку. А теперь у нас появилась возможность понаблюдать за ним, посмотреть, как он будет себя вести, когда у него появится определенная свобода.
