— Дело в том, что мы не можем ничего услышать!
— То есть, как это? — с возмущением вопросила я.
— Они разговаривают в ванной комнате, где шумит вода.
— Ну и дела! — вырвалось у меня.
— Видимо, они допускают возможность прослушивания, поэтому приняли такие меры.
— Черт возьми! Прямо шпионский боевик! Но хоть что-то вы услышали?
— Только несколько слов. Зубов сразу же набросился на Комарова с расспросами о том, почему его так долго не было. А тот, видимо, разу дал ему знак молчать, потому что Зубов перешел на шепот. Я не уверен, но, по-моему, мне послышалось, что Владимир спросил что-то вроде: «Ну где же доцент!»
— Хорошо, — сказала я, — как только он выйдет, позвони мне еще раз.
Мысли о моей несчастной любви мигом выскочили у меня из головы. Дело запахло жареным. Почему Комаров повел себя, как заправский шпион? Как он мог догадаться, что квартиру Зубова прослушивают? И о каком-таком доценте говорил Владимир?
Я закурила сигарету и открыла форточку. Максим уже давно спал — был первый час ночи. А у меня весь сон как рукой сняло.
Не подвело меня мое шестое чувство. Зубова что-то очень сильно угнетает и тревожит. И это «что-то» как-то связано с Комаровым. А может быть, не только с ним, но и с его начальником, который что-то уж слишком сильно озабочен судьбой своего аспиранта…
Доцент! Я даже вздрогнула от этой неожиданной догадки. А не Головинова ли он имел ввиду, ведь тот, насколько мне помнилось, как раз имел звание доцента!
Снова раздался телефонный звонок.
— Да! — крикнула я, позабыв о том, что могу разбудить Максима.
— Валентина Андреевна, Комаров только что вышел от Зубова, — доложил Маркелов.
— Вы больше ничего не услышали?
— Нет, они расстались в полной тишине.
— Хорошо, продолжайте наблюдение.
— Валентина Андреевна, вам нужно звонить, если что-нибудь случится, или до утра подождать?
— Звоните немедленно!
— Хорошо.
Я положила трубку и поняла, что сегодня мне так и не удастся нормально выспаться.
Я все же легла в постель, но не стала выключать бра, чтобы не тратить в темноте время на поиски телефона, который я положила рядом с собой.
Однако, Маркелов с Толкушкиным мне больше так и не позвонили. Всю ночь я провела в дремоте, то просыпаясь, то снова проваливаясь в беспокойный неглубокий сон.
* * *
На следующий день, который был четвертым днем расследования, вся моя команда собралась на очередную планерку. Валандра внимательно выслушала повторный отчет Толкушкина и Маркелова.
— Всю ночь у него в квартире горел свет, — говорил Валера, — нам показалось, что Зубов так и не ложился.
— Вы не могли определить по звукам, что он делал?
— Ходил из угла в угол — Зубов то и дело мелькал в окнах. Он включил телевизор, поэтому мы мало что могли услышать.
— Он сейчас у себя?
— Когда мы уезжали, был у себя.
— Шурик, — обратилась Вершинина к Антонову, — срочно двигай туда. Прежде всего удостоверься, что Зубов находится дома.
— Будет сделано, — Антонов немедленно исчез за дверью.
— Валера, тебе тоже показалось, что Зубов спрашивал у Комарова о доценте?
— Я не мог расслышать, Валентина Андреевна. В этот момент рядом машина засигналила, я ничего не услышал.
— А почему тогда Вадик услышал?
— У него, наверное, слух острее. Все-таки он профессионал в этом деле.
— Ты на что это намекаешь? — спросил возмутившийся Маркелов, что я шпик профессиональный…
— Тише, ребята, тише! — Вершинина легонько стукнула по столу ладонью. — Все мы шпики, если уж на то пошло. И ничего в этом зазорного нет. И тебе, Валера, не пристало обвинять Вадика, если ему удалось услышать больше, чем тебе.
Толкушкин смущенно потупил глаза.
Все присутствующие, включая Валандру, сдержанно заулыбались — очень уж комично выглядел этот спор.
— Всем, кто работал ночью, — отбой! — объявила Валентина Андреевна.
— А для тебя, Алискер, у меня будет особое задание.
— Что нужно делать? — с готовностью спросил Мамедов, когда все остальные вышли из кабинета начальницы.
— С «Великаном» вы уже все закончили?
— Да, Валентина Андреевна, все документы подписаны.
— Замечательно, я буду хлопотать на счет премии.
— Большое спасибо, — Алискер даже покраснел от удовольствия.
— Исполнительных сотрудников следует поощрять, — заметила Валандра.
Мамедов по этому поводу ничего сказал, но чувствовалось, что он не имеет ничего против похвалы. В памяти у Вершининой всплыл очередной афоризм Ларошфуко: «Воздавать должное своим достоинствам наедине с собою столь же разумно, сколь смехотворно превозносить их в присутствии других».
«Особенно, если другие — это начальство», — добавила про себя Валандра.
— В «Кайзер» поступило два заказа, нам нужно немедленно за них взяться. Сам понимаешь, с этим тянуть нельзя. У нас каждый клиент на вес золота.
— Какие заказы? — спросил Мамедов.
— Один поступил от магазина хозтоваров. Вот заявление, — Валентина Андреевна протянула секретарю листок бумаги. А второй — от частного лица. Это квартира на Первомайской. Займешься?
— Конечно, о чем речь, Валентина Андреевна?
— Понимаешь, Алискер, нужно сделать это как можно скорее, потому что у нас и так хлопот — полон рот. Я хочу установить наблюдение за Комаровым и Головиновым, а также повнимательнее присмотреться к деятельности их лаборатории.
— Я так понимаю, что вы склоняетесь к версии о виновности Зубова?
— Пока ни к какой версии я не склоняюсь.
— А как же Чечен?
— Я не отрицаю, что Ахметов может быть причастен к убийству, но поведение Комарова меня очень настораживает. Неспроста они так себя ведут.
Вершинина закурила.
— Если даже Зубов и невиновен в убийстве, но он может быть замешан в чем-то другом. Как знать, не раскроем ли мы за одно расследование целых два преступления?
От такой идеи Мамедов заерзал на стуле, его черные глаза возбужденно заблестели.
— Тогда, может быть, вы поручите эти контракты кому-нибудь другому? — сказал он, не скрывая, что ему хочется целиком посвятить себя расследованию.
— Тебя даже не прельщает мысль о процентах за сделку?
— Нет, Валентина Андреевна, не прельщает. В конце концов, не такие уж они и большие, эти проценты. А раскрыть дело — гораздо интереснее.
