В последствии я неоднократно выражала самой себе благодарность за это решение.
* * *
В одиннадцатом часу Валандре позвонил Шурик Антонов.
— Валентина Андреевна, кажется, Зубов отправился на боковую. В квартире слышен только телевизор, но никакого движения, по-моему, нет. Видно, устал метаться — сон его сморил.
— Хорошо, Саша. К сожалению, я не могу никого послать тебе на подмену. Все ребята сейчас заняты.
— Да ничего страшного, Валентина Андреевна. Я тут подремлю немножко, у меня сон очень чуткий.
— Попробуй. Мне тоже кажется, что в ближайшее время он будет вести себя тихо, — сказала Вершинина и повесила трубку.
«Почему так долго не звонят Болдырев и Ганке?» — поминутно спрашивала она себя.
Валандре не терпелось узнать, нашли ли они что-нибудь. В том, что им удалось проникнуть в дачный домик, Вершинина не сомневалась — Валентин Валентинович был мастером своего дела. А вот в том, откопали ли они хоть что-то, уверенности не было.
Максим уже давно спал. В доме стояла тишина, время от времени нарушаемая трезвоном телефона. Валандра так и сидела на кухне, потому что каждая попытка перебраться в спальню заканчивалась одинаково: звонил телефон, заставляя ее забывать обо всем остальном.
Но после одиннадцати, воспользовавшись затишьем, Вершинина все-таки добралась до спальни и с наслаждением растянулась на кровати. Понимая, что поспать в эту ночь ей вряд ли удастся, она радовалась возможности занять хотя бы горизонтальное положение.
«Какая жалось, что я не могу сама позвонить Ганке!» — думала Валандра, не отрывая глаз от телефона.
Когда ее сотрудники выполняли ответственное задание вроде сегодняшнего, Вершинина не могла звонить им, так как неизвестно было, где они в этот момент находятся и кого могут вспугнуть неожиданным звонком.
«Вот черти, — выругалась она с досадой, — завтра устрою им головомойку за то что не отзваниваются, как положено, каждые двадцать-тридцать минут. Они думают, мне легко здесь сидеть и ждать от них известий».
* * *
Неожиданно для самой себя Валандра погрузилась в тревожное забытье. Ей снился Головинов, который с вежливой улыбкой приглашал Вершинину сесть к нему в машину. Валандра в нерешительности топталась на тротуаре. Ей хотелось сесть с ним рядом, но что-то отпугивало ее. Ей пришлось сделать над собой немалое усилие, чтобы подойти к машине. В этот самый момент зазвонивший телефон вывел Валандру из тяжелой дремоты, она так и не узнала, чтобы с ней произошло, если бы она села в автомобиль Головинова. Но в глубине души она ощущала неприятное чувство.
— Да, — хриплым со сна голосом произнесла Вершинина, сняв трубку.
— Валентина Андреевна, это я, Алискер.
По его взволнованному голосу Вершинина тотчас догадалась, что с ним произошло нечто важное.
— Что случилось, Алискер?
— Только что было нападение на Комарова, — сказал Мамедов, — рядом с его домом, куда он подъехал на такси.
— Он жив? — это необходимо было узнать прежде всего.
— Да, жив, но состояние довольно тяжелое, он сейчас в больнице.
— А с тобой все в порядке?
— Да, Валентина Андреевна, все хорошо.
— А с Колей Антоновым?
— Тоже все нормально, — успокоил Валандру Мамедов, — он поехал в больницу с Комаровым.
— Ты далеко от моего дома?
— Нет, на машине за пять минут доберусь.
— Тогда приезжай ко мне, все расскажешь в подробностях. Я не могу занимать телефон, — объяснила она и прервала связь.
В любую минуту могли позвонить Ганке и Болдырев. Сон у Вершининой как рукой сняло. Она вскочила с кровати и, подойдя к тумбочке, в которой лежали сигареты, вытянула пачку из выдвижного ящика. Обычно Валандра предпочитала не курить у себя в спальне, но в этот момент ей было наплевать на то, что ее гардероб может насквозь пропахнуть табаком — она не хотела отходить от телефона ни на секунду.
Звонок Алискера очень встревожил Вершинину.
«Не зря я почувствовала, что дело пахнет жареным, — сказала она себе, сделав глубокую затяжку, — что же там могло произойти?»
Злосчастный телефон, который постоянно притягивал к себе ее выжидательный взгляд, продолжал молчать. Валандре начало казаться, что Ганке и Болдырев тоже попали в какую-то серьезную переделку, иначе, они должны были позвонить ей уже давно. Ей пришла в голову мысль направить к ним подмогу, а еще лучше самой туда направиться. Вершинина решила, что сделает это, как только дождется приезда Мамедова. Она затушила сигарету и вынула из шкафа трикотажный брючный костюм, служивший ей чем-то вроде спортивной формы. Она никогда не носила джинсы, так как считала, что они подчеркивают те особенности в ее комплекции, которые она предпочла бы скрыть.
ГЛАВА 10
— Черт, — сквозь зубы выругался Ганке, споткнувшись в темноте о какой-то ящик, набитый чем-то тяжелым.
— Погоди, Валентиныч, — сказал Сергей, — сейчас фонарь зажгу.
— Давай быстрее, что ты там копаешься, — проворчал Ганке, потирая ушибленное колено.
Болдырев ничего не ответил и зажег фонарик, осветив квадратный коридор, заставленный многочисленными коробками и ящиками. Немудрено было стукнуться об один из них. Здесь и при свете стоило большого труда пробраться к двери, ведущей в глубину дома.
Выбравшись из тесного коридора, Ганке и Болдырев оказались в довольно просторной комнате с низкими неровными потолками.
— Гляди, Валентиныч, — произнес Болдырев, — здесь все окна закрыты ставнями, значит, можно свет зажигать.
— Дело за малым, — отвечал Ганке все тем же ворчливым тоном, — выключатель надо найти.
— А чего его искать-то, — возразил Сергей, — вот же он, прямо у двери.
Луч фонаря осветил выключатель.
— Так что же ты телишься! — возмутился Валентин Валентинович, — включай его, а то с твоим фонарем ни черта не разглядишь.
Болдырева начал раздражать тон, с которым говорил с ним Ганке, ему даже захотелось послать напарнику какое-нибудь «доброе» пожелание, вроде того, что лучше бы тот стукнулся не коленом, а головой. Но включив свет, Сергей позабыл о своем намерении.
— Вот это да! — Болдырев даже присвистнул. — Да у них тут самая настоящая лаборатория.
Вдоль каждой из четырех стен комнаты были длинные столы, уставленные всевозможными пробирками, мензурками, колбами и другими приспособлениями, которыми пользуются в химических лабораториях.
— Смотри, какая у них тут светомаскировка, — Болдырев указал на окна, которые были завешаны черным брезентом.
— Теперь уж сомнений нет, они тут не самогонку гнали, — сказал Ганке, внимательно изучая все, что находилось на столах.
