— Ты думаешь, это наркотики? — предположил Болдырев.
— Я этого не говорил, — Валентин Валентинович оторвался от созерцания колбочек и пробирочек и внимательно посмотрел на напарника.
— Но ты так подумал? — не отставал от него Сергей.
— Я, видно, не так быстро соображаю, как некоторые, — съязвил Ганке, которому почему-то не хотелось признаваться, что его подозрения мало чем отличались от подозрений Болдырева.
Сергей подумал было, нужно позвонить начальнице и доложить ей обо всем обнаруженном на даче. Но слова Ганке заставили его забыть о своем намерении.
— Нужно прояснить, какие именно опыты они здесь ставят, — произнес Валентин Валентинович, — собрать все колбочки и протереть все поверхности специальным составом, а потом отвезти на экспертизу.
Говоря все это, Ганке поставил вой чемоданчик на пол, открыл его и стал доставать из него все свои причиндалы.
— Вот ведь, какие осторожные, паразиты, — ворчал он, — все шито-крыто. Ни одного порошка, ни одной жидкости не оставили. Вся посуда пустая, — заметил Болдырев, осторожно приподнимая за самый верх колбы.
— А ты что, хотел, чтобы они тут тебе все оставили, да еще и записочки приложили, в какой мензурке какое вещество лежит? — продолжал ворчать Ганке.
— А ты не хотел бы? — парировал Болдырев.
Валентин Валентинович поднял голову и, взглянув на напарника, понял, что тот начал терять терпение. Чтобы не усугублять ситуацию, Ганке прикусил язык и молча продолжал заниматься своим делом.
Болдырев тоже не стоял без дела. Для начала он изучил весь дом, состоящий из коридора, кухоньки, расположенной по другую сторону коридора, и единственной комнаты, служившей лабораторией. Кухня, как и коридор, была заставлена коробками и ящиками. Естественно, никаких признаков того, что на ней готовилась пища, Сергей не обнаружил: сюда явно приезжали не для отдыха, а для работы. В доме не было ни одной кровати, не говоря уже о телевизоре или холодильнике. Кроме столов, в комнате стояло несколько табуретов, да висела на стене полка, которая, понятно, тоже была заставлена стекляшками, как окрестил их про себя Сергей.
— Нужно поискать, нет ли тут погреба, — подал идею Ганке, когда Болдырев снова вошел в комнату.
— Думаешь, ты только один здесь с мозгами, — оскорбился Сергей, — я уже давно сам посмотрел, никакого погреба в доме нет.
Ганке почел за лучшее помолчать, тем более, что от его недовольства и следа не осталось: слишком он был увлечен своим занятием.
— Пойду в коробках покопаюсь, — сказал Сергей, чтобы не оставаться без дела, Ганке он ничем помочь не мог, поскольку тот был у них единственным человеком, выполнявшим функции эксперта-криминалиста.
В коробки, стоявшие на кухне, судя по толстому слою пыли, уже давно никто не заглядывал. Болдырев чихнул не меньше десяти раз, пока открывал их и выуживал оттуда пустые склянки.
Вытряхнул огромного паука из одной мензурки, Болдырев окончательно понял, что ничего путного он здесь не обнаружит. Примерно такие же результаты ждали его и после осмотра ящиков, стоявших в прихожей, за исключением того, что в них было гораздо меньше пыли и пауки там еще не обосновались.
— Похоже, матерый волчище этот Головинов, — заметил Ганке, когда Болдырев вернулся в комнату, — ни одного следа не оставил.
— Так они, видно, и приезжали, чтобы следы замести, — ответил Сергей.
— Наверное, ты прав, — сказал Ганке, удивляясь, как ему самому не пришла в голову столь очевидная мысль.
— Задаст нам Валентина перцу, — сетовал он, видя, что улик практически не собрано.
Тут Болдыреву снова пришло на ум позвонить начальнице. Он уже собрался было вынуть из кармана сотовый, как вдруг его внимание привлекла пробирка, которая валялась под столом у самой стены и была почти не видна.
— А это что такое? — негромко проговорил он и, присев на корточки, заглянул под стол.
— Глянь, Валентиныч, — Сергей поспешно поднялся, при этом больно ударившись макушкой о край стола.
— Что это у тебя? — Ганке стремительно приблизился к Болдыреву и выхватил у него из рук запечатанную пробирку с жидкостью малинового цвета.
— Да вот под столом лежала, — ответил Болдырев, поднявшись на ноги и потирая макушку, — зараза.
— Слушай, Серега, похоже, нам улыбнулась удача!
Валентин Валентинович иногда любил выражаться книжными фразами, особенно когда находился в крайней степени нервного возбуждения.
— Ты думаешь? — с сомнением поинтересовался Сергей.
— Конечно! Посмотри, на ней почти пыли нет, значит, она тут недавно лежит.
— Тоже мне, Пинкертон, — протянул Болдырев, отнимая у Ганке пробирку, так как имел неотъемлемое право на данный трофей.
— Ехать надо, — сказал Валентин Валентинович, оглядывая напоследок комнату, в поисках чего-нибудь пропущенного.
— Там Валандра, наверное, вся извелась, — встревожился Болдырев, вспомнив, уже в который раз, о своей начальнице.
— Позвоним ей из машины, — заявил Ганке, уходить пора, что-то мы с тобой тут подзадержались.
— Она нам такую взбучку устроит за то что мы ей не отзваниваемся так долго, — беспокоился Сергей.
— Ничего, отойдет, когда мы ей добычу покажем.
— А ты уверен, что это нужная вещь?
— Разумеется! Здесь нет вообще никаких веществ, даже воды, а тут что-то такое малиновое.
— Может, это марганцовка? — упорствовал Болдырев.
— Ну, это вряд ли, — возразил Ганке, в тоне которого, однако, засквозило сомнение, — ладно, не будем гадать, эксперты разберутся.
Садясь в машину, Сергей Болдырев посмотрел на часы и обомлел, оказывается, они провели на даче около двух часов.
— Валандра нас убьет, — упавшим голосом произнес он и протянул телефон своему напарнику.
— На, звони, а то у меня руки заняты.
— Эх ты, трус малодушный, — ухмыльнулся Валентин Валентинович, у которого самого кошки заскребли на душе.
Собравшись духом, Ганке набрал номер начальницы. Он надеялся, что она уже легла спать и отключила телефон. Но не тут-то было. После первого же гудка он услышал металлический голос Вершининой:
— Слушаю.
— Валентина Андреевна, это Ганке.
— Наконец-то! — в голосе начальницы явственно послышалось облегчение. — Где вы пропадали?
— Мы только что закончили обыск на даче у Головинова.
— Что-нибудь обнаружили?
— Да, кое-что нашли, но не так много. У меня создалось впечатление, что они приезжали заметать следы. Все поверхности тщательно вытерты, нет никаких порошков или растворов, все склянки пусты. Вот только Болдыреву удалось найти пробирку с какой-то жидкостью малинового цвета. Естественно, мы не смогли определить, что в ней. Даже открывать не пытались, от греха подальше.
