— Большое спасибо, Валентина Андреевна, — поблагодарил Мамедов и вышел из ее спальни, тихонько притворив за собой дверь.
Валандра быстренько разложила диван в гостиной и постелила постель, после чего вернулась к себе и плюхнулась на кровать, совершенно обессиленная. Вершининой казалось, что в ближайшие несколько часов ее не разбудит ни один человек, с какими бы важными вестями он к ней не обращался. Но, на ее счастье, до самого утра никто так и не позвонил.
* * *
— Вот видишь, — сказала Валандра Алискеру за завтраком, — никакого кровоподтека не осталось. Нужно всегда сразу же прикладывать холодный компресс, и тогда следов от ушиба не останется.
— Буду иметь в виду, — ответил Мамедов.
Синяка действительно почти не было видно, но и без него Алискер выглядел неважно, как, впрочем, и сама Валандра. Тревожная ночь ни для кого не прошла бесследно.
— Интересно, как там наш подопечный? — произнес Мамедов, имея в виду Комарова.
— Если Коля не звонит, значит, без изменений, — ответила Вершинина, отхлебывая горячий кофе, в который она добавила несколько капель тонизирующего бальзама, в надежде, что он поможет ей хоть немного взбодриться.
Аппетита ни у нее, ни у Алискера не было. Только Максим уписывал завтрак за обе щеки — он-то в отличие от матери и ее подчиненных сладко проспал всю ночь.
Выпив кофе, Валандра простилась с сыном и в сопровождении Алискера вышла из дома.
— У тебя бензин еще остался? — спросила она, когда они подошли к машине.
— Есть еще литров пять, мы с Николаем вчера вечером заправили полный бак, — ответил Мамедов, садясь за руль.
Они прибыли на работу ровно в девять, в дежурке уже сидели все сотрудники, которые не были заняты в это время, — дисциплина в службе безопасности была железная.
Обведя взглядом опухшие физиономии своих подчиненных, Валандра почувствовала укоры совести.
— Я понимаю, что все вы очень устали, — начала она планерку, — обещаю каждому из вас внеочередной отпуск и премию, — в глазах сотрудников службы безопасности загорелись огоньки надежды, — но только после того, как мы закончим наше расследование, — добавила она, и огоньки потухли.
— Толя, — обратилась она к Толкушкину, — поезжай в Первую Советскую, смени Николая, пусть он едет домой, отоспится.
Затем Валандра поинтересовалась, как протекало ночное дежурство в «Кайзере». Когда выяснилось, что оно прошло без происшествий, Вершинина произнесла:
— А теперь я хочу выслушать ваш доклад, — Валандра посмотрела на Ганке и Болдырева.
Оба, как по команде, встрепенулись и чуть ли не хором принялись рассказывать начальнице о проделанной работе.
— Пусть кто-нибудь один говорит, — нахмурилась Вершинина, — Валентин Валентинович, я хочу тебя послушать.
Ганке отчитался о том, как проходил обыск.
— Образцы мы отвезли в лабораторию, их немедленно начали изучать, — закончил он.
— Хорошо, — кивнула Валандра, — Вадик, я хочу, чтобы ты сегодня понаблюдал за Головиновым.
— Эх, навести бы шмон в его тамошней лаборатории, — вырвалось у Болдырева, который, похоже, вошел во вкус.
— Вряд ли это нам что-нибудь даст, — возразила она, — если этот тип и занимается противозаконными делами, то он так заметает следы, что никаких концов не отыщешь.
— Это точно, — подтвердил Ганке, — он очень осторожен.
— К тому же там у них в НИИ не дилетанты ведь собрались, — добавил Маркелов, — им ничего не будет стоит выяснить, какие вещества они используют.
— Ну чего вы все на меня напустились, — Болдырев даже покраснел, — я просто так сказал.
— Думай, прежде чем говорить, — отрезал Мамедов.
— Тем более, — вставил Вадик, который уже был у двери, — Головинов там на очень хорошем счету. Он добропорядочный семьянин и все такое. Толя говорил, что в НИИ все о нем отзываются не то что с уважением, но даже с благоговением.
— Это доказывает, что и обыск в его квартире, скорее всего, не целесообразен. Хотя не исключено, что нам придется побывать и там.
После того, как все сотрудники, кроме Мамедова, Болдырева и Ганке получили задания, Валандра сказала:
— Вас, Валентин и Сергей, попрошу ко мне в кабинет, — ее тон не предвещал ничего утешительного.
Ганке и Болдырев переглянулись, словно нашкодившие школьники, которых вызвали к директору, и вяло поплелись за начальницей. Алискер на правах секретаря-референта не оставал от процессии.
— Вы готовы ответить на поставленный мною вчера вопрос? — произнесла Вершинина, поочередно меря грозным взглядом то одного, то другого.
Ганке начал было долго и нудно объяснять, что они увлеклись обыском и не заметили, как летит время, но Сергей перебил его:
— Это моя вина, Валентина Андреевна, — тусклым голосом сказал он, — я несколько раз собирался позвонить вам, но все время что-то отвлекало.
— Я не хочу читать вам лекцию, вы не хуже меня знаете, как тяжело бывает томиться в неведении. С вашей стороны это была элементарная халатность и неуважение ко мне как к начальнику, а прежде всего, как к человеку.
Она помолчала и добавила уже совсем другим тоном:
— Я же переживала за вас, ребята. Неужели так трудно это понять?
Ганке и Болдырев понурились и молчали, не решаясь взглянуть на Валандру.
— Детский сад какой-то, — она вздохнула.
То ли вид у них был и без того несчастный, то ли у нее не доставало энергии, но продолжать устраивать выволочку больше не хотелось. Вершинина отпустила их. Мамедов целиком и полностью разделял негодование начальницы, но не вмешивался, потому что и у него вид Ганке, а особенно Болдырева, вызывал сочувствие.
— А ты что об этом думаешь? — спросила Вершинина, когда они остались одни в ее кабинете.
Вопрос застал его врасплох.
— Повинную голову меч не сечет, — ответил Алискер, пожав плечами.
— Посмотрела бы я, что бы ты сказал, побыв на моем месте.
Мамедов предпочел дипломатично промолчать. Обсуждать промахи товарищей с начальством было не в его правилах.
Валандра поняла это и сменила тему.
— Сегодня пойду на ковер к шефу, — сказала она, — буду выбивать для нас отдельный штат.
— Валентина Андреевна, — осторожно начал Мамедов, — а вам не кажется, что лучше подождать, пока расследование завершится? Тогда у вас на руках будут все козыри.
Вершинина пристально взглянула на своего секретаря.
— Тебе бы, Алискер, пару-тройку веков назад родиться, по моему мнению, кардинал Ришелье рядом с тобой просто отдыхает.
Это выражение Валандра позаимствовала у своего сына-тинейджера.
