— А кто обнаружил тело? — спросил Алискер.
— Мещеряков сказал, что милицию вызвал дед Владимира. Он приехал к внуку, того дома не оказалось, зато в гостиной лежала мертвая девушка. Шеф попросил одного из наших сотрудников привезти сюда деда Зубова, сейчас с него снимает показания следователь. С минуты на минуту он должен быть здесь. А что говорят Ганке с Антоновым?
— В журнале записано, что в 22.03 из квартиры по адресу: Пензенская, 24–35 был сигнал. В 22.04 оттуда отзвонились и назвали пароль, после чего их сняли с охраны.
— Короче, ничего необычного не было?
— Нет, Валентина Андреевна, ничего. Ребята говорят, что сегодняшнее дежурство прошло на редкость спокойно. Середина недели, да и погода не располагает к вылазкам. Ведь часов до трех ночи дождь моросил. А по статистике наибольшее количество преступлений происходит в выходные и праздничные дни, причем, в хорошую погоду. Дождь, ветер и другие капризы природы подавляют психику.
Валандра с интересом наблюдала за своим секретарем.
— Уж не собрался ли ты часом диссертацию писать на тему о том, как погода и дни недели влияют на количество совершаемых преступлений?
— Иронизируете, Валентина Андреевна, — заулыбался Алискер.
— Ну что ты, я на полном серьезе говорю.
Их разговор был прерван телефонным звонком.
— Слушаю, — произнесла Валандра, — хорошо, Михал Анатолич, иду. Зубова привезли, — обратилась она к Алискеру, пойдем к шефу.
* * *
— Знакомьтесь, — обратился Мещеряков к вошедшим, — Василий Васильевич Зубов. А это — Валентина Андреевна Вершинина — начальник службы безопасности нашей фирмы и Алискер Мамедов, ее секретарь-референт.
Перед взором Валандры предстал пожилой представительный мужчина лет около шестидесяти, в старомодных роговых очках, костюме с галстуком. Не требовалось особой прозорливости, чтобы понять — Василий Васильевич интеллигент, как говорится, старой закваски. Сразу бросалось в глаза, что Зубову недавно пришлось пережить немало неприятных минут. Он был бледен, его глаза беспокойно перебегали с одного лица на другое, как бывает с человеком, который, находясь в критической ситуации, ищет поддержки у окружающих.
— Может быть, пройдем в мой кабинет, — предложила Вершинина, — вы не возражаете, Михаил Анатольевич?
— Нисколько, я все равно должен ехать в министерство.
Вершинина, Алискер и Зубов спустились на один этаж ниже и вошли в кабинет Валандры.
— Присаживайтесь, пожалуйста, Василий Васильевич, — пригласила Вершинина.
Зубов сел в кресло для посетителей, Валандра заняла свое место за столом, а Алискер устроился в уголке на стуле и, вооружившись ручкой и листком бумаги, приготовился делать записи.
— Давайте начнем с самого начала, — произнесла Вершинина, — как я поняла, эта квартира на улице Пензенской принадлежит вашему внуку Володе?
— Да-да… точнее, не совсем. Эта квартира его родителей, моего сына Геннадия и его жены. Но их уже несколько месяцев нет в городе… то есть их и в стране нет.
Видя, то Василий Васильевич поминутно сбивается, Валандра мягко сказала:
— Вы очень взволнованы, постарайтесь, пожалуйста, успокоиться. Алискер, завари, пожалуйста, Василию Васильевичу нашего лечебного чая.
С некоторых пор у Валандры завелась традиция держать в своем кабинете сбор успокаивающих лекарственных трав — слишком часто ее посетители нуждались в подобном средстве. Алискер встал, налил воды в электрический чайник, насыпал в маленький чайничек ложечку какой-то измельченной травы. Заварив лечебный чай, он налил его в чашку и поставил перед Василием Васильевичем. Тот поблагодарил и взял чашку. Его рука заметно дрожала, отчего позвякивала чайная ложка.
Валандра взяла сигарету.
— Не возражаете? — обратилась она к Василию Васильевичу.
— Ну что вы!
Сделав несколько глотков, он отставил чашку.
— Так вы говорите, что вашего сына и его жены нет в городе. А где же они?
— Они уехали в Финляндию. Геннадий, мой сын, работает там по контракту, он инженер. Его жена Нина поехала вместе с ним.
— Когда они уехали?
— В конце января нынешнего года, — отвечал Василий Васильевич. Его речь была уже гораздо более связной. Лечебный напиток начал оказывать свое благотворное воздействие.
— А ваш внук, Володя, остался, как я понимаю, в Тарасове?
— Да-да. Вова учится в аспирантуре, пишет диссертацию.
— Все это время он жил в квартире один?
— Да, один, — Зубов помолчал, — насколько я знаю, Вова жил один.
— А вы далеко от него живете?
— Довольно далеко. Мы с женой после выхода на пенсию переехали в пригород. Экологически чистый район, знаете ли.
— Понимаю. И где же находится это райское местечко? — поинтересовалась Валандра.
— Поселок Сосенки, в восьми километрах от Тарасова.
— Слышала о таком. Действительно, прекрасное место.
— Только вот от города далеко. Мы так редко видим Вову. Он у нас очень занятой. Мы с женой живем, как два куркуля, никто нас не навещает. Вова у нас один-единственный внук. Он не звонил долго, и еще дольше не приезжал к нам. Вот я и надумал навестить его. Перед этим я приезжал к нему два раза, но не смог застать. Поэтому я и решил на этот раз приехать ранним утром. Вова — любитель поспать, мы с женой подумали, что в это время он обязательно будет дома. Клавдия, моя жена, тоже хотела поехать, но у нее обострился ревматизм от сырой погоды, вот я поехал один. Господи, что было бы, если бы моя жена была со мной. У нее больное сердце…
Василий Васильевич умолк, его губы затряслись. Воспоминания о пережитом вновь нахлынули на него. Он снова взял чашку со спасительным снадобьем и сделал несколько глотков. Валандра молча ждала, когда он начнет говорить.
— Я приехал на самой ранней электричке и был у Вовы где-то в начале шестого. Поднялся к нему на этаж, подошел к двери и начал звонить. Я стоял довольно долго, точно не скажу, сколько. Решил, что Вовы опять нет дома и собрался было уходить, но заметил, что дверь не заперта.
— То есть?
— Мне показалось, что я увидел зазор между дверью и дверной коробкой, которого на моей памяти никогда раньше не было. Я толкнул дверь, и она отворилась. Я вошел в прихожую, окликнул Вову. Мне подумалось, что он, может быть, крепко спит и потому не слышал, как я звонил. Но в квартире стояла тишина. Мне стало как-то не по себе, появилась даже мысль уйти и позвать кого-нибудь. Наверное, интуиция…
Василий Васильевич помолчал немного, глубоко вздохнул и продолжал:
— Так вот. Я пошел по коридору, заглянул сначала в спальню Вовы, но она была пуста. Тогда я решил, что дома никого нет. Мне пришло в голову, что квартиру обворовали. Потом я вспомнил, что она стоит на пульте, это меня почему-то успокоило. Я продолжал идти по коридору и вошел в гостиную.
