Когда у ребенка случается такой приступ горя и гнева, как мы описали в этой главе, просто оставайтесь рядом с ним. Предложите взять его за руку, но не тащите его. Часто дети не хотят валяться в постели и не любят, когда взрослые «зеркалят» их движения. Но чего они хотят вместо этого, они и сами точно не знают. Так что может случиться, что ваш ребенок прогонит вас, но стоит вам сделать шаг, как он тут же завопит, потому что вы действительно собрались уйти. Тогда сядьте на пол неподалеку и посмотрите на ребенка с сочувствием. Лучше всего ничего не говорить. К сожалению, пройдет не меньше 30–45 минут, пока маленький строптивец отойдет от припадка. В течение этих 45 минут вы ничего не сможете делать, кроме как выслушивать излияния его горя. Не думайте, что это будет легко. Это высасывает все эмоции – сидеть и терпеливо слушать вопли и визг своего отпрыска. После этого вы, вероятно, и сами будете выжаты как лимон, как и ваш ребенок, и захотите поваляться вместе с ним в постели, чтобы восполнить запасы энергии.
«Ее плач злит меня»
Родители, конечно, искренне расстраиваются, если у детей тоскливо на душе. Когда наши дети больны или им просто грустно, у нас появляется непреодолимое желание помочь им, чтобы хорошее расположение духа как можно скорее вернулось к ним. Однако то и дело встречаются ситуации, когда мы не можем ничего сделать для них или не в состоянии изменить положение вещей. Иногда наши любимые дети просто должны пережить, переждать, перетерпеть неблагоприятный период. Когда они все же плачут, бывает, что мы начинаем злиться на них. Даниэла (37 лет) рассказывает:
«Моя дочь Лаура (6 лет) недавно пошла в школу. Две недели назад она начала плакать по утрам, собираясь на занятия. Этот плач невероятно злит меня: я не понимаю, почему дочь капризничает. Она говорит, что ей в школе очень нравится и ее все устраивает. Сначала я просто утешала ее как могла, но мне все труднее даже просто находиться рядом с ней. Мне бы очень хотелось ей помочь, но этот плач просто выводит меня из себя. В такие моменты мне хочется повернуться и уйти, лишь бы не слушать ее воплей. Я знаю, что это звучит глупо и гадко. Я и сама стыжусь таких мыслей. Но дело в том, что мне стоило огромных усилий найти хорошую школу для Лауры. Она ходит в школу Монтессори, и нам пришлось очень постараться, чтобы получить там одно из немногих мест. В школьном дворе есть прекрасный сад, настоящий лес, учителя приветливые и отзывчивые, никто не подгоняет детей и не давит на них, не требует высоких оценок. Моя дочь считает себя еще маленькой, потому что она плачет каждое утро. Ей и самой не нравится происходящее. Похоже, у нас сложился настоящий утренний ритуал: дочь плачет – я сержусь. Я не знаю, что нам сделать, чтобы вырваться из этого порочного круга».
Причина гнева, который обуревает Даниэлу, на самом деле проста. Когда дети плачут, все люди – так уж они генетически запрограммированы – испытывают желание помочь им. С точки зрения эволюционной биологии, такая реакция очень важна, поскольку обеспечивает выживание наших потомков. Когда наш ребенок в слезах, мы утешаем его, качаем на руках, обнимаем и делаем все, чтобы успокоить. Этот рефлекс не ослабевает, даже когда дети подрастают: если ребенок падает, мы помогаем ему подняться и берем на руки, чтобы он перестал плакать. Если он зацепился за сук, повис на дереве и зовет на помощь, мы бежим к нему и спасаем его из ловушки. Но иногда возникают ситуации, в которых взрослые ничего не могут сделать – ни помочь, ни исправить. Детям нужно смириться с некоторыми неизбежными реалиями жизни, даже когда их отец или мать пытаются защитить их. В случае Даниэлы с Лаурой поход в школу – неизбежное событие для девочки. Мать сделала все возможное, чтобы найти для нее хорошую школу с дружелюбными учителями, но больше ничего она для своего ребенка совершить не в состоянии. Тем не менее недовольный плач вызывает у матери желание как-нибудь помочь ей. Эта раздвоенность привела к сильной стрессовой реакции и несогласованности в работе мозга и нервной системы, которую нейробиолог Джеральд Хютер описывает как очень неприятное ощущение – центр его распространения и возникновения находится в отделе, который отвечает за физическую боль. Человек в такие моменты испытывает очень сильный психологический дискомфорт, и ему хочется сделать что-нибудь, чтобы поскорее избавиться от неприятного чувства
[18].
Для таких случаев природа предусмотрела определенную программу действий, встроенную в мозг. Ее называют состоянием «дерись или беги». Чтобы избавиться от неприятного чувства, Даниэла могла бы отвернуться от своей плачущей дочери, пока та не прекратит капризничать. От такого поступка веет холодом и отчуждением, да и дочь воспримет его именно так, поэтому матери не хочется этого делать, даже если она подумывает об этом. Но поскольку она не может убежать от ситуации, мозг активирует программу выброса агрессии (т. е. настраивается на борьбу). Мать злится на дочь. Даниэле хочется, чтобы Лаура прекратила плакать, тогда мать сможет избавиться от неприятного чувства.
Мать отреагировала на эту сложную ситуацию вполне типичным для взрослых способом. Она попыталась приуменьшить горе ребенка. «На самом деле не так уж все страшно». «Мир не рухнет из-за этого». «Глупо плакать по пустякам». «Другим детям гораздо хуже». «Ничего особенного не случилось». Эти слова произносят родители по всему миру
[19], и такая болтовня ни капельки не помогает. Едва ребенок прекращает плакать, как родители тут же думают: «Все было не так уж плохо».
Но стратегия отрицания приносит еще больше вреда: с ее помощью родители внушают ребенку, что с его чувствами что-то не так. Малыш чувствует непонятную боль в груди, а любящие родители настойчиво повторяют, что это все ерунда, пустяки и мелочи жизни. Тем самым они учат ребенка не доверять своим чувствам и связанным с ними импульсивным желаниям. Так легче для окружающих, потому что позже в сходных ситуациях ребенок не станет плакать, а соберется и возьмет себя в руки. Однако такое поведение разрушает естественную связь ребенка с его эмоциональным «я». Вместо того чтобы учиться распознавать свои психические состояния и владеть эмоциями, он привыкает подавлять их и контролировать чувства разумом. Однако тот, кто держит свои чувства под контролем, может в моменты особенно сильного эмоционального напряжения потерять самообладание. Если же, напротив, позволять ребенку в раннем возрасте испытывать и проживать свои эмоции, то они будут успешно интегрированы в его личность. Человек смеется, плачет, сердится, но больше не «взрывается» в неожиданном приступе гнева или смеха – он владеет своими эмоциями.
И все же что делать нам, родителям? Прежде всего нужно усвоить, что своим плачем дети не требуют от нас никакого решения. Они плачут просто потому, что им грустно. Конечно, Лауре было бы приятнее, если бы ее освободили от правил школьного образования, но ей и самой ясно, что это не подлежит обсуждению. Ей всего лишь хочется выразить свое недовольство новой ситуацией – погрустить, выплакаться, а потом с новыми силами жить дальше. Позже она лучше включится в ситуацию, потому что напитается от объекта привязанности энергией и теплом. Мы, родители, должны обуздать свой порыв, заставляющий бросаться на помощь детям, потому что от нас этого не ждут!
