Своим непослушанием ребенок, как правило, хочет обратить наше внимание на что-либо: например, на то, что его значимость для нас, по его ощущениям, снизилась, или на то, что ему пришлось слишком сильно напрягаться/слишком долго сдерживаться. Если это продолжается, то он и дальше будет хулиганить, пока не добьется от нас хоть какой-то реакции. По сути дела, ухмыляясь, ребенок говорит тем самым: «Мне жаль, что я рассердил тебя, но я не знаю, что мне еще сделать, чтобы ты обратил на меня внимание. Выслушай меня, пожалуйста!»
Мика из примера выше, продолжая прыгать на диване, на самом деле хотел сказать: «Папа, я скучал по тебе целый день. В детском саду мне и так пришлось самостоятельно находить себе занятие, а теперь ты и дома просишь, чтобы я делал то же самое. Мне хотелось бы провести немного времени с тобой. Оставь ужин в покое и давай поваляемся на диване». Своей ухмылкой он подтвердил, что прекрасно знает правила и намеренно нарушает их, а вот почему он это делает – сам он пока не понимает. Его обуревает непонятное чувство, на поводу у которого он идет, повинуясь инстинкту.
У его улыбки есть еще одно значение – он извиняется. Преднамеренная провокация не предусмотрена природой с точки зрения эволюционной биологии и не входит в набор поведенческих реакций детей. Нет никакого смысла в том, чтобы дети без причины протестовали против родителей и своим неприемлемым поведением злили тех, кто обеспечивает их существование и благополучие.
Поскольку важно сообщать детям о последствиях их действий, разгневанные родители могут спокойно сказать, что их ухмылка вызывает нежелательные реакции. Восклицание Яна: «Блин, я готов взорваться от гнева, когда ты меня так злишь! Мне кажется, что ты нарочно меня дразнишь. Больше всего мне хочется на тебя накричать. Я просто не могу это выдерживать спокойно!» – прояснит для Мика ситуацию и раскроет ему последствия его поведения для чувств взрослых. Если в итоге родителям удастся применить технику расслабления, после того как они сбросят напряжение, излив свой гнев, то ребенок узнает о своем поступке еще больше. Ян мог бы сказать: «Дай-ка мне передышку. Я сосчитаю до десяти, а потом смогу поговорить с тобой спокойно», а после продемонстрировать сыну приемлемую в обществе стратегию борьбы с гневом.
После двухминутной передышки взрослый уже готов обсуждать ситуацию более спокойно. Ян может объяснить сыну: «Мне не хотелось, чтобы ты прыгал на диване, да ты и сам об этом знаешь. Я все время боюсь, что ты упадешь и ударишься об стол. Мне хочется, чтобы ты нашел себе какое-нибудь другое занятие, пока я готовлю ужин, но я вижу, что тебе это не по силам. Тогда давай немного отдохнем, поваляемся и подумаем». Если отцу удастся таким образом завладеть вниманием ребенка, то в итоге он приготовит ужин в тишине и спокойствии. Может быть, даже вместе с сыном.
Улыбка – один из самых древних жестов примирения, который призван разрядить ситуацию.
«Он не делает того, что я требую»
Едва ли что-то выводит нас из себя больше, чем ситуации, когда наш ребенок «не слушается». Мы же в конце концов родители! Мы все же имеем право первого голоса, и дети должны доверять нашему мнению, так как мы пожили дольше, чем они.
К сожалению, дети видят мир совершенно по-другому. Они продолжают делать как раз то, что мы им запрещаем. Мы уже говорили о причинах такого поведения: дети еще не могут полностью расшифровать мысль, содержащуюся в запрете. Но что же происходит, когда ребенок, чей мозг уже выделяет слово «нет» в предложении, все равно не «слышит» наших просьб, несмотря на неоднократное повторение? Николя (28 лет) переживает такие моменты со своим сыном достаточно тяжело:
«Моему Бену 4 года, и он, в общем-то, послушный ребенок. Можно сказать, что по сравнению с другими он самый послушный мальчик в мире. Я до сих пор не слышала никаких жалоб ни от воспитателей в детском саду, ни от его бабушки, когда он проводит у нее один-два дня в неделю, если мне приходится работать подолгу. Тем ужаснее то, что он меня не слушает. Все время повторяется одна и та же ситуация. Я прихожу за ним в детский сад и хочу несколько минут поговорить с воспитательницей, но мне это не удается: Бен тут же встревает. Он начинает кричать, он дергает меня за руку и за одежду, он делает разные глупости, короче говоря – хулиганит. У меня даже слов нет, чтобы это описать. Я прошу его прекратить безобразничать, а он продолжает свое. Чем дольше я разговариваю с другими взрослыми, тем неистовей он становится. Недавно он разыскал в гардеробе коробку с маленькими шариками и стал бросаться ими в меня, когда я говорила с воспитательницей. Я три раза велела ему прекратить безобразие, но он только ухмылялся и продолжал хулиганить. Это неприемлемо! Я могу ругаться с ним сколько угодно, но он не слушает меня в такие моменты. Все выглядит так, как будто он не воспринимает меня всерьез».
Когда четырехлетние дети намеренно провоцируют родителей и остаются глухи к их замечаниям, обычно они прекрасно осознают, что делают. Поскольку на этом этапе развития они уже могут поставить себя на место другого человека и догадаться, что их поведение злит родителей, то у них должна быть достаточно сильная мотивация для такого безобразного поведения. Давайте рассмотрим ситуацию с Беном более внимательно. На первый взгляд действительно кажется, что мальчик не слушается мать. Он не только ведет себя нагло, не подчиняясь приказам, но и активно провоцирует ее – бросается шариками и при этом ухмыляется. Почему же он это делает?
Когда Николя приходит за сыном в детский сад, ребенок уже на пределе своих сил. Он целый день подчинялся правилам и держал себя в рамках. Он играл в послушного мальчика: не ссорился с другими детьми, делал то, чего от него хотела воспитательница. Он функционировал в таком режиме, сколько мог. Для ребенка его возраста это большое достижение, но, несмотря на его титанические усилия, оно не было оценено взрослыми. Те воспринимают такое поведение как вполне нормальное.
После долгого дня в детском саду Бену, можно сказать, перекрыли кислород. Он больше не мог держать себя в руках, ему был необходим отдых. Когда мать наконец пришла за ним, мальчик был близок к срыву. Ему нужно было всего лишь быстро одеться, попасть на улицу и поноситься по игровой площадке. Однако Николя не торопилась увести сына. Она хотела еще немного поговорить с воспитательницей о взрослых проблемах. Это было уже слишком. Мальчик больше не мог подавлять хлещущую через край энергию и заявил об этом посредством своего безобразного поведения. Ухмылка в такой ситуации служила всего лишь знаком неосознанного извинения. Она показывала, что Бен на самом деле знает, что он делает что-то неправильно, – он просто не в состоянии остановиться.
Это еще один пример типичной неосознанной стратегии детей, которую они применяют, когда от них требуют слишком многого. От этого они устают не только физически, но и морально, и в конце концов сдаются и ломаются. Иногда подобный феномен можно заметить и в группах взрослых, например, во время длинного официального мероприятия, когда в зале неожиданно становится шумно. Люди начинают беспокойно ерзать в креслах, шуршать бумагами, есть, бурчать себе что-то под нос или перешептываться. Некоторые особо смелые просто встают и выходят. Причина та же самая – люди больше не могут терпеть, у них не осталось сил – только взрослые реагируют на усталость более вежливым и социально приемлемым образом, чем дети. Им нужен перерыв.
