Два героя ничем друг от друга не отличаются.
Чиновник-неудачник вымыслил себя самого такого же, какой он есть, с теми же целями, но удачника.
Это отсутствие идеала, отказ в движении вперед означают конченность данного героя: автор его уже не жалеет, хотя отмечает в нем черты человеческого страдания». (С. 190–193).
Так резко Шкловский о Маяковском в открытую не писал никогда. Но и это не все. Имя и образ Маяковского-героя его «достоевских» поэм пронизывает всю книгу.
Через страниц 120 Шкловский возвращается к тому эпизоду «Преступления и наказания», с которого началось, пусть и со слов Асеева, «предложение исследователям»: «Возвращения к квартире обосновываются автором по-разному: 1) «Проба», 2) убийство, 3) невозможность забыть убийство (т. е. сломанность преступника преступлением).
В художественных произведениях такое возвращение к изменяющейся теме обычно имеет целью глубже показать предмет, все время как бы освежая его восприятие.
«Возвращения» Раскольникова в литературе – один из самых эмоционально наполненных примеров повторного разглядывания.
Маяковский в поэме «Про это» не сравнивает себя с Раскольниковым, но сравнивает свои возвращения к дому любимой с возвращениями героя Достоевского, причем это сравнение нужно для показа той обстановки, которая окружает поэта.
И стих
и дни не те.
Морозят камни.
Дрожь могил.
И редко ходят веники.
Плевками,
снявши башмаки,
вступаю на ступеньки.
Не молкнет в сердце боль никак,
кует к звену звено.
Вот так,
убив,
Раскольников
пришел звенеть в звонок.
Повторения воспринимаются, так сказать, в ореоле эмоциональной окраски прежних показов-описаний.
Существуют повторения-цитаты. Одним из примеров такого повторения является только что показанное место в поэме Маяковского» (с. 316).
Действительно, таким повторением-цитатой, только освобожденной от ненужных Лиле Брик теоретических построений, и явился зачин ее «предложения», освященной именем покойного Асеева. И еще когда-нибудь надо будет сравнить пьесу Асеева о Маяковском и Достоевском с книгой В. Шкловского. Однако именно с «За и против. Заметки о Достоевском» 1957 г., ведь в книге о Маяковском 1940 г. в главе «Про это» Достоевского рядом с Маяковским нет.
Но Шкловский не закончил тему Маяковский и Достоевский ранне-оттепельного 1957 года. В последний раз она зазвучит в эпилоге: «Он видел угнетенного человека, извращенные страсти, предчувствовал приближение конца старого мира и мечтал о золотом веке и сбился в мечте.
Вера в гордость человека, в его золотой век не обманула, революция показала, что человеческое сердце может жить только правдой, а не смирением.
Во имя звезд и золотого века, металл для которого мы добываем и куем, продолжаем путь по звездам.
…затрубадурила Большая Медведица.
……………………………………………
Большая,
неси по векам-Араратам
сквозь небо потопа
ковчегом-ковшом!
За потопом горя близок золотой век мира.
Время понять Достоевского: разбить цепь, сковывающую живого Достоевского с отвергнутыми мертвецами» (С. 372).
Заканчивал свою книгу о Достоевском Шкловский скрытой цитатой из «Левого марша» Маяковского в смеси с «потопом» из «Про это».
У Маяковского выглядело это так:
Там
за горами го́ря
солнечный край непочатый.
За голод,
за мора море
шаг миллионный печатай!
Пусть бандой окружат на́нятой,
стальной изливаются ле́евой, —
России не быть под Антантой.
Левой!
Левой!
Левой!
Так книга о Достоевском закончилась гимном Левому искусству. Однако в сочетании с тем, что «Про это» – поэма о самоубийстве и самоубийце, и, зная слова Шкловского о двойниках Достоевского, мы понимаем – радости здесь мало. И золотой век этот может быть и для Маяковского, и для Достоевского, только после смерти.
Таково было «предложение» Шкловского, которое, похоже, подхватила Л.Ю. Брик.
2017 год, год 100-летия Февральской и Октябрьской революций, принес нам еще один текст Шкловского – многократно цитировавшиеся здесь его устные беседы с В.Д. Дувакиным.
И в части смерти Маяковского они очень неожиданны и даже сенсационны. Поэтому, помня, хотя бы структуру статьи Якобсона «О поколении, растратившем своих поэтов», мы после ярких текстов Шкловского о Маяковском и Достоевском, приведем вполне политические тексты, связанные с нашей темой.
Мы не можем их обойти, так как они, как и в случае с «пулей из головы» Маяковского, будто бы показанной Аграновым, могут породить совсем ненужные кривотолки, в среде поклонников Воронцовых – Колосковых – «Смеляковых».
Шкловский говорит (В печатном варианте это с. 141–149):
Ш.: Да. Видите, у меня был такой случай, что я встретился перед… незадолго до Володиной смерти с Малкиным, Борисом Малкиным, который был нашим приятелем, тоже был у него роман с Лилей, ну, и он почему-то меня вызвал к себе. Он был в районном комитете, где-то на улице… недалеко от Смоленского рынка, около здания теперешнего министерства, дом выходил, одноэтажный особняк, первый на той стороне.
Д.: На той же стороне?
Ш.: Да.
Д.: Ах, райком?
Ш.: Райком.
Д.: Это был особняк Морозова. Он и сейчас стоит. Это Киевский районный комитет большевиков, начиная с 17-го года.
Ш.: Почему я это говорю? Чтобы дать вам какие-то признаки, что этот разговор был.
Д.: Понятно.
Ш.: И мне Малкин говорит: «Поэзия Маяковского – это оппозиция Зиновьева». Я говорю: «Кто это мог придумать?» Он мне сказал: «Это мнение партии». По-моему, тут ничего не могло быть, ничего не было. Он с Ленинградом не был связан. Но он говорил это очень определенно, и не знаю, для чего.
Д.: Самое странное, что оппозиция Зиновьева – это 25-й год. 27-й – уже объединенная троцкистско-зиновьевская, 28-й – бухаринско-рыковская, в 29-м— уже вообще… В 30-м – уже «Головокружение от успехов», уже Сталин, так что, так сказать, как будто это уже история. Но Малкин вам сказал такую вещь?
Ш.: Да. Я не помню, когда…
Д.: А вы давно ведь Малкина знали?
Ш.: Давно знал.
Д.: И вы были, вероятно, связаны, еще по дореволюционному прошлому?
Ш.: Нет.
Д.: Нет?
Ш.: Нет, я был знаком через…
Д.: Малкин ведь был… Малкин же вступил… был принят в РКП по рекомендации Ленина. Он эсер.
Разговор и впрямь странен. Комментатор публикации указывает нам, что такое «Зиновьевская оппозиция» в самых общих чертах, но главное, что это была оппозиция против сталинского плана построения социализма в одной отдельно взятой стране. Следовательно, против прекращения уже терпевшей критические и решающие поражения Мировой революции, что было трагично для Маяковского, ничего не говорится. Это и имеет в виду Малкин.
