− Как она выпала-то? — Старший помощник обмакнул перо в чернила.
− Да как… Мыла, стало быть, окно. И хлопнулась.
− Упала Аню-та в окно почемю-та, − скаламбурил Свинцов.
Фон Штайндлер c осуждением взглянул на шутника. Свинцов кашлянул и вернулся к самовару долить в стакан кипяточку.
− Паспорт-то у нее есть? — продолжил опрос фон Штайндлер.
− А как же!
Дворецкий протянул картонную книжечку, потом огляделся и наклонился через стол.
− Ваше благородие, а нельзя ли без расследования схоронить? — доверительно поинтересовался старик. − Их сиятельство были бы премного благодарны.
Между страниц паспорта фон Штайндлер обнаружил красненький кредитный билет
[9]. Он уже хотел было незаметно сбросить его в выдвинутый ящик стола, как вдруг раздался голос Ардова:
− Преступник установлен!
Глава 9
Преступник установлен!
Вздрогнув, фон Штайндлер отбросил паспорт, дворецкий тут же подхватил его и неуловимым движением изъял купюру. Присутствующие обратили взоры на вошедшего. Ардов стоял запыхавшийся и возбужденный. Оглядев зал, он уверенным шагом подошел к столу фон Штайндлера.
− Преступник установлен, можно арестовывать, − сообщил он торжественным тоном.
− Вот как?.. — протянул фон Штайндлер. − И кто же это, позвольте полюбопытствовать?
− Мармонтова-Пекарского убил репортер Чептокральский!
В помещении установилась тишина.
− Он же, вероятнее всего, и булавки украл. Мотивы у него были.
Еще не понимая, насколько серьезно можно относиться к сделанному заявлению, фон Штайндлер осторожно поинтересовался:
− И какие же у вас есть основания так утверждать?
− Чептокральский был в салоне мадам Дефонтель, он носит ботинки и опубликовал в газете статью о махинациях на бирже.
C этими словами Ардов водрузил на стол обувную коробку, достал оттуда пару новехоньких башмаков и шлепнул ими так, будто у него выпала «рыба» в домино.
− Прошу!
Фон Штайндлер с серьезным видом покивал головой, украдкой переглянувшись с коллегами. Ардов пребывал в крайней степени возбуждения, и, вероятно, именно это обстоятельство не позволяло ему осознать всю нелепость произнесенной фразы.
−Ботинки? — поинтересовался фон Штейндлер.
−Совершенно верно! — горячо подтвердил Ардов. — На преступнике были точно такие же, если не считать изношенности.
Желание как можно быстрее раскрыть преступление не позволяло ему перевести дух и спокойно взвесить имеющиеся факты.
— Необходимо получить ордер у господина пристава и срочно арестовывать. А также провести досмотр вещей покойного Мармонтова. Наверняка там имеется расписка Чептокральского о полученных деньгах. Это послужит неоспоримой уликой.
— Ну что ж, господа… — театрально вздохнул фон Штайндлер. — Надо идти… Как говорится, задавим гадину в ее логове.
C этими словами старший помощник начальника участка выбрался из-за стола, за ним последовали и остальные. Ардов, заметив, что фон Штайндлер сделал шаг к выходу, а совсем не в сторону кабинета Троекрутова, обеспокоился:
— А ордер? Надо ведь господина пристава уведомить?..
— Там и уведомим.
— Где «там»?
— В трактире. У Барабанова, — фон Штайндлер произнес это с обыденной интонацией, чтобы покрепче запутать новичка и тем самым повеселить публику. — Здесь, неподалеку.
Ардов наконец-то почувствовал неладное. Раздался дружный хохот чинов полиции, не имевших более сил сдерживаться. Особо усердно заливался Облаухов, словно почувствовав, что у него появился шанс передать новичку сомнительную честь служить объектом для насмешек. Слово «репортер» повторялось на разные лады, пока наконец Свинцов не продекламировал:
— Как-то банщик тело тер. Так натер, что — репортер!
Эпиграмма вызвала новый приступ веселья. Ардов ничего не понимал. Сжалившись, Спасский шепнул ему вполголоса:
— Мы к Барабанову на обед ходим… Здесь, в Демидовом переулке. Оскар Вильгельмович имели в виду, что пора червячка заморить.
Ардов посмотрел вслед коллегам.
— Но как же…
Отсмеявшись, фон Штайндлер развернулся:
— Не знаю, как там у вас в Швейцарии, господин временный агент сыскного отделения, но у нас здесь ботинки — это еще не преступление.
Вернувшись к столу, он взял из рук дворецкого паспорт.
— Сходите-ка вы пока к князьям Данишевским и установите смерть горничной.
— Из окна выпала, — с готовностью подтвердил дворецкий.
— Да… — фон Штайндлер передал Ардову паспорт и устремился к выходу. — Это, можно сказать, формальность, но она все ж таки к вашему ведению относится. Вот господин дворецкий вас сопроводит.
У Ардова жужжало в ушах. Он положил паспорт в папку «Дѣло» и попытался отогнать от лица невидимых мух. Пахло какой-то отвратительной дохлятиной. Он достал часы, открыл крышку и поднес механизм к уху. Зазвучала хрустальная мелодия. До последней минуты картина преступления в его голове выглядела на удивление стройно. После редакции он успел побывать на Петербургской бирже, где завсегдатаи разъяснили ему суть скандальной публикации Чептокральского. Тот каким-то образом раскопал, что складочный капитал «Акционерного общества Мысинских угольных копей» в два миллиона рублей был фиктивным. Между тем на эту сумму Общество выпустило бумаги, которые поначалу оборачивались ни шатко ни валко, пока на торгах не появились загадочные агенты, принявшиеся изображать бурную торговлю. В течение полугода они продавали и покупали друг у друга бумаги Общества, заявляя о сделках биржевым маклерам. Котировки публиковались в ведомостях. К концу года стоимость акций должна была вырасти до ста рублей, если бы Чептокральский не разоблачил махинацию в «Петербургских ведомостях». Самое интересное в этой истории было то, что, по мнению авторитетных брокеров, всю подноготную о «Мысинских копях» Чептокральскому раскрыл не кто иной, как Мармонтов-Пекарский, которому зачем-то была нужда провалить эту авантюру. По всему выходило, что Чептокральский состоял с убитым в прямых и одновременно двусмысленных отношениях. Недополученный ли против обещанного куш либо угрозы биржевика раскрыть заказной характер публикации, но мотив расправиться с подельником у продажного репортера определенно был. Имея возможность загодя узнать о времени визита Мармонтова в шляпный салон, Чептокральский заранее явился к мадам Дефонтель с надуманной идеей писать о парижских модах, улучил время для незаметного изъятия булавок и завершил свою преступную задумку ударом в ключицу. Именно поэтому еще на бирже Илья Алексеевич трижды мысленно подчеркнул фамилию репортера у себя в блокноте и прочертил стрелочку к «Викт. Иуд.». Что не так?
