— Ефрем Аникеевич! — с достоинством ответил Полуянов.
— Ефрем Аникеевич, вы святой! Вы знаете об этом? Ведь это чудо! Это форменное чудо. Мне вас Господь послал!
— Погодите, еще цифра осталась, — стараясь сдерживать волнение, напомнил Полуянов.
— Ну что ж, — хромой оглядел зрителей. — Шансы невелики, отдаю судьбу на волю Вседержителя. Говорите, Ефрем Аникеевич!
Купец огласил последний числовой знак. Настала тишина. Хромой какое-то время смотрел в билет без всяких эмоций и вдруг хлопнулся в обморок.
Этим же утром во второразрядном ресторане на набережной Мойки господин в потертом сюртуке с благодарностью опустил на прилавок два рубля с мелочью. Одноглазый хозяин «Бекаса» достал из-под стойки скрипичный футляр и открыл его для подтверждения полной сохранности инструмента.
— А сколько может стоить такая вот скрипочка, как у вас? — возможно беззаботнее поинтересовался он.
Музыкант взглянул с некоторым опасением, словно ожидая обиды или какого подвоха.
— Дочка имеет тягу, — поторопился оправдать подозрительный интерес трактирщик. — Вот я и раздумываю, не преподнести ли ей такую вот штучку. У ней день ангела завтра.
— Я бы с радостью продал вам свою, но не могу. Вот уже десять лет она является моим верным спутником и в радости, и в горе. В Кишиневе я играл на ней для самого генерал-губернатора… Сказать по правде, она стоила мне целых двадцать пять рублей.
— Двадцать пять? А если я предложу вам за нее сто? Вот прямо здесь и сейчас.
Одноглазый извлек из жилетного кармана заранее приготовленную «катеньку». У скрипача на мгновение загорелись глаза, но тут же погасли.
— Вы очень добры, — сказал он, — но играть на скрипке — единственное, что я умею в жизни. Этот инструмент — часть моей души… Я могу играть на нем даже в полной темноте.
Хозяин заведения достал портмоне и выложил на прилавок вторую ассигнацию. Скрипач сглотнул.
— Звук у него отменный, громкий, на улице это важно.
На стол легла третья купюра.
— Триста рублей — хорошие деньги, — согласился он. — Но скрипкой я зарабатываю на жизнь. И не продам ее ни за триста, ни даже за четыреста.
Хозяин «Бекаса» молча добавил еще две банкноты.
— Пятьсот. Уж больно мне понравилась ваша скрипочка, — сверля несговорчивого господина одиноким глазом, тихо произнес он. — И дочку хочется побаловать…
Уронив слезу, уличный музыкант в последний раз взглянул на родную скрипку, захлопнул футляр и взял деньги.
А в мелочной лавке приходил в себя обладатель выигрышного билета. Приказчик дунул на него брызгами набранной из кувшина воды. Хромой открыл глаза. Купец Полуянов протянул ему счастливый билет, который тот, было дело, обронил.
— Что ж ты, любезный, счастье свое едва не потерял.
— Спасибо, Ефрем Аникеевич… — слабо улыбнулся мужчина. — Только, по правде сказать, не видать мне этого счастья.
— Чего ж так?
— Да у меня кредит в банке просрочен, одних процентов — на тыщу. Приставы весь выигрыш подчистую спишут. Эх, бывает же такое… — обернулся он к приказчику в поисках соболезнования. — Деньги сами в руки идут, а взять не могу…
Вдруг хромого будто бы пронзила какая-то мысль.
— Ефрем Аникеевич! — воскликнул он, подскочив к купцу. — А купите у меня билет! За полцены, а? Ведь вы тоже в этой удаче роль сыграли! Возьмете половину выигрыша, а? У вас-то приставы небось не отнимут?
— Да нет, мне ни к чему, — протянул купец и тоскливо посмотрел в окно.
— Ефрем Аникеевич, да ведь не случайно же мне Бог вас послал! Соглашайтесь! И вам выгода, и мне. Не то пойду другого покупателя искать, — указал он на приказчика, который замер, прислушиваясь, за прилавком. — Но ведь по справедливости половина вам принадлежит! А насчет надежности не беспокойтесь, оформим куплю у нотариуса честь по чести, чтобы уж никаких сомнений. А?
Полуянов замер на мгновение, как он обычно делал перед решением по какой-нибудь важной сделке, и, крякнув, хлопнул протянутую хромым руку.
Глава 34
Завтрак
Этим утром на завтрак «по-английски» у Баратовых были ножки фазана, копченный в меду бекон, ветчина, омлет с жареными грибами, тосты, три вида мармеладов, фрукты, мороженое и кофе со сливками. Несмотря на беспокойную ночь, проведенную в участке, Илья Алексеевич выглядел свежо и опрятно. Уже успели обменяться мнениями об удивительном явлении «синематограф», которое на днях предъявили публике в саду «Аквариум» в антракте музыкального спектакля. Анастасия Аркадьевна пребывала в полном восторге и пророчила новому изобретению великое будущее: по слухам, министерство императорского двора уже договорилось с французами о запечатлении на пленку священного коронования, которое было назначено на 26 мая. Перешли на обсуждение клопов, напавших на покои государыни в Петергофе.
— Можете себе представить, Илья Алексеевич? — хлопая ресницами, поражалась княгиня. — Просто форменное нашествие! Понадобилось провести целое расследование. Знаете, кто оказался виноват? Ласточкины гнезда под карнизами! Клопы — оттуда! Пришлось, конечно, все разорить. Александра Федоровна ждет не дождется, когда закончат подготовку комнат в Царском Селе.
— А я решил делать себе татуировку, — отложив «Вѣдомости», вдруг ляпнул Александр.
Илья Алексеевич и Анастасия Аркадьевна замерли и обратили на молодого человека недоуменные взоры.
— Что? Почему вас это удивляет? — заволновался Баратов. — Это сейчас очень модно.
— Илья Алексеевич, хоть вы вразумите глупца! — взмолилась княгиня. — Представьте, вбил себе в голову и не думает отказываться.
— У государя Николая Александровича огромная татуировка вот здесь на предплечье, — привел резоны Александр. — Очень симпатичный дракончик с желтыми рожками, зелеными лапами и красным брюшком. Знаете, что означает дракон?
— Насколько мне известно, он выступает символом водной стихии, что особенно важно для Японии, где от воды зависит урожай риса. Но почему урожай риса так озаботил русского государя — для меня загадка.
— Он тогда еще был цесаревичем! — возразил Александр. — Да, он сделал ее в Японии. Но твой рис, Илья Алексеевич, тут совсем ни при чем: дракон — символ удачи.
— Что же ты хочешь себе наколоть? — вступила Анастасия Аркадьевна.
— Еще не решил. Или сакуру, или карпа. Сакура — символ смирения и быстротечности жизни, а карп — обозначение стойкости и мужества. Что вы мне посоветуете?
Ардов переглянулся с Анастасией Аркадьевной.
— Может, карпа в сакуре? — предположила княгиня.
— Маман! — сорвав салфетку, молодой человек выскочил из-за стола. — Я бы хотел серьезного отношения, ведь татуировка остается на всю жизнь, ее не сотрешь. А ваши шутки звучат оскорбительно. Я уже взрослый и имею полное право единолично принимать решения касательно моего… моей…
