Жарков завороженно смотрел на молодого человека. Тот, кашлянув, направился к двери.
— Вы слыхали о Симониде? — остановил его криминалист.
— Я не люблю поэзию… Образы чаще всего нелепы…
— Он не только парфении писал.
Жарков подошел к Ардову и деликатно увлек его обратно к стене с портретами.
— Как-то Симонид был участником застолья, но ушел раньше. А в зале тем временем обвалился потолок, и все погибли. Для опознания пригласили Симонида, и вообразите — он точно указал имена обезображенных тел. Знаете как? Симонид в точности воспроизвел в памяти расположение гостей во время застолья! Этот способ называют «метод римской комнаты».
Жарков взял молодого человека за плечи и отвернул от стены.
— Не припомните, на каком месте висит портрет Хуана Вучетича?
Сделав невольный резкий вдох, Ардов пошевелил губами и произнес:
— Третий ряд пятое место.
— А Ганса Гросса? Лицо полноватое, прямоугольное, облысение седьмой стадии, нос картошкой, большие уши, седые моржовые усы, борода «островок».
Подумав, Жарков не удержался и добавил:
— Именно он предложил называть науку о раскрытии преступлений «криминалистикой».
— Второй ряд, третий справа.
Жарков удовлетворенно крякнул.
— Альфонс Бертильон?
Ардов прищурился, словно пытался прочесть мелкие подписи под портретами, хотя его взгляд был устремлен на пустую стену. Жарков опять дал описание:
— Лицо треугольное, волосы густые короткие, высокий лоб, нос прямой с горбинкой, уши прилегающие, борода «утиный хвост» с проседью.
— Вероятно, это ваш любимый криминалист? — улыбнулся Ардов. — Вы отвели ему самое почетное место.
Жарков кивнул:
— Создатель метода идентификации преступника по его антропометрическим данным.
— Первый ряд, третье место.
— Феноменально, Илья Алексеевич! Просто феноменально. У вас редкое свойство памяти — она ничего не теряет! Уверен, вы сможете достичь успехов в сыскном деле… Если, конечно, не будете пренебрегать основами криминалистики.
Про уникальные свойства своей памяти Ардов знал с детства. Правда, до семи лет он не подозревал, что в этом есть что-то исключительное, и был уверен, что другие воспринимают мир также. Способности его обнаружились случайно, когда он поправил отца, взявшегося под впечатлением от встречи с настоятелем Андреевского собора отцом Иоанном вычитать Великим постом всю псалтырь и однажды перескочившего через строчку. Илья возился рядом и во время чтения шестнадцатой кафизмы просто произнес вслух пропущенное:
— …утверждены в век века, сотворены во истине и правоте…
Сперва отец не обратил внимания и хотел было продолжить. Но вдруг остановился и обернулся к сыну:
— Что?
Илюша поднял взгляд и договорил окончание строки:
— …избавление посла людем Своим…
Отец сверился с текстом и осторожно поинтересовался:
— Ты что же, знаешь псалтырь?
В ходе дальнейшего расследования выяснилось, что за полтора года до этого, когда хоронили маменьку, Илья слышал слова священной книги в церкви, где перед погребением всю ночь читал над гробом псалтырь приглашенный монашек. Отец попросил Илюшу продолжить чтение, и тот без видимого усилия принялся произносить услышанный однажды текст. Какого-то практического применения этим способностям найти не удалось, если не считать «фокус», который отец любил разыгрывать перед редкими гостями, приглашая Илью воспроизвести по памяти длиннющий числовой ряд, написанный и оглашенный кем-то из присутствующих. Да еще однажды, уже после смерти отца, когда управляющий банка поинтересовался, знает ли Илья цифры номерного счета и сейфовый код, в котором оказались ценные бумаги, позволившие Илье не думать о хлебе насущном, оставшись в 18 лет сиротой. Эти цифры отец попросил запомнить незадолго до убийства.
— Петр Палыч, как бы вы действовали на моем месте? — спросил Ардов у Жаркова, который продолжал разглагольствовать о пользе бертельонирования, с таким трудом внедряемого в российскую криминалистику.
— Все просто! — охотно отозвался опытный коллега. — Надо собрать улики, очертить круг подозреваемых, проверить алиби, установить мотивы и — вуаля: преступник у нас в кармане!
Алгоритм выглядел лаконично и просто, но первый же пункт поставил Илью Алексеевича в тупик.
— Где же взять эти улики?
— Башмак, Ардов! По отпечатку следа можно найти обувь, а по ней — человека. Если у этого человека имелся мотив к убийству — можно передавать дело в суд, а там — присяжные определят. Конечно, далеко не всегда удается раздобыть исчерпывающие доказательства. Бывает, что кроме подозрения и нет ничего. И здесь толковый агент должен уметь представить дело таким образом, чтобы у подозреваемого сложилась полная убежденность, что скрывать больше нечего. Опытный преступник, конечно, раскаиваться не станет, а вот человек оступившийся, совершивший злодеяние по обстоятельствам, наверняка раскроется — ради облегчения мук грешной души, все еще сохраняющей в себе присутствие Божье. Вот к такому раскаянию надо уметь подвести.
Ардов поднял неуверенный взгляд от пола, где, казалось, все еще оставалось неубранным белое пятно, сделанное малярами у шляпного салона.
— Башмак?
— Пожалуй, башмак, — с некоторой растерянностью согласился Жарков. — У вас есть подозреваемые?
— Подозреваемые?
— Именно!
Ардов достал из кармана записную книжку.
— Башма-а-а-ак! — протянул он так, словно постиг великую тайну. — Ну конечно!
Озаренный открытием, новоиспеченный агент сыскного отделения стремглав выскочил из прозекторской.
Глава 4
Костоглот
Илья Алексеевич мчался по Гороховой, не умея оторвать взгляда от ног многочисленных прохожих, встречавшихся по пути. Идея насчет обуви так его вдохновила, что сейчас им владело чувство, будто он вот-вот схватит преступника. Один раз он и вправду остановил какого-то приказчика у Каменного моста, но при ближайшем рассмотрении ботинки оказались совершенно другого фасона, так что сыскному агенту пришлось долго извиняться и выдумывать объяснения о точно таких же, якобы украденных у него в поезде.
— А что же вы от меня хотите? — угрюмо поинтересовался Касьян Демьяныч Костоглот, выслушав сбивчивый рассказ молодого агента сыскного отделения.
Первый подозреваемый из блокнота Ардова, побывавший утром в салоне мадам Дефонтель, оказался главой акционерного общества «Златоустовская железная дорога» с конторой на набережной Екатерининского канала. Илье Алексеевичу пришлось провести не менее часа в приемной среди многочисленных моделей паровозов на полках и подставках, прежде чем высокий начальник соблаговолил принять нежданного посетителя.
