«Почему, кстати, на ночь во внутренний двор не выпускают собак? — подумал Потанин и тут же одернул себя: — Опомнись, радуйся! Приятного будет мало, если ты повстречаешься в темноте с этими исчадиями ада.
Бельэтаж, где проживает барон с супругой, не может не охраняться. Наверху часовой, если не двое. Вступить в борьбу, убить барона, геройски погибнуть? С этим успеется. У меня есть возможность подойти к этому делу с другой стороны».
Он крадучись вошел в коридор. В дальнем его конце поселились украинские полицейские. Они вели себя смирно, хотели жить, понимали, что все висит на волоске, дальше крах, возмездие, полный ужас. Вся надежда на господ немцев. Она совершенно химерическая, но другой у них нет. Оттого они и будут шелковые.
Здесь же Матильда, Фридрих, возможно, Шиллер с Бруннером. Кто еще? Двери прочные, стены толстые, звуконепроницаемость идеальная, но все равно колоссальный риск.
Он проскользнул мимо первой двери, негромко постучал во вторую. Сердце его колотилось. Бутылка уже была в руке. Когда дверь открылась, Олег шагнул вперед, держа ее наперевес, как пистолет. Чепурнов широко зевнул, уставился на него, изумленно моргая.
Комната была побольше, чем у Потанина, но тоже не бог весть что. Кровать разобрана, на столе остатки скромной трапезы, горит тусклая лампа. Окно, выходящее на восток, закрыто ставнями.
— Оба-на, незваные гости в ночь глухую! — прокомментировал его появление Чепурнов. — Не ожидал, Алекс. Ба, да ты не один! — Он перехватил протянутую бутылку, стал рассматривать этикетку на свет.
— Нехорошо, Глеб, очень даже, — укорил его Олег, закрывая дверь.
Защелка на ней имелась, но он оставил ее в покое, чтобы раньше времени не вызывать подозрение.
— Ты ведь сам сказал, вечером соберемся, выпьем, и что? Я спиртным запасся, стол накрыл, сижу, жду. Ты словно нерусский человек!
— Вот ведь точно! — Чепурнов озадаченно почесал скомканные волосы. — Прости, приятель, вымотался я с этим бароном. Проходи, падай где-нибудь. Я еще толком не успел уснуть, лежал, думал о нашей незавидной участи.
— Что, она совсем незавидная? — Олег пристроился на краешке стула, наблюдал, как Чепурнов запихал под кровать одежду, разбросанную на полу, подался к застекленному серванту.
— А что в ней светлого и радостного? — пробормотал тот, доставая с полки банку сардин и половину буханки хлеба, завернутую в бумагу. — Будущее наше в тумане и пока видится смутно. Ты где такую штуку достал? — Он схватился за бутылку, открутил пробку, запрокинул голову, сделал глоток, шумно выдохнул, вытер губы. — Да, это куда приличнее, чем шнапс. Тот вообще пить невозможно, но куда деваться? Ты извини, что я так некультурно, сейчас стаканы достану. — Чепурнов снова ковырялся в буфете, извлекал посуду. — Вообще-то, я рад, что ты заглянул, Алекс, — пробурчал он. — Когда еще со своим человеком посидеть удастся? А выспаться еще успеем.
— Соседей-то не разбудим? — Олег кивнул на стенку.
— Да нет там никаких соседей, — отмахнулся Чепурнов. — Немчура дальше живет, через три комнаты. Часовые тут не ходят, а звукоизоляция отменная. Как в подводной лодке. Гости не так уж часто ко мне заглядывают. Ты первый, честно говоря. Чего сидишь, дружище? Открывай консервы. Вот нож, хлеб кромсай. — Чепурнов сгреб со стола остатки своего ужина, грязной тряпкой смахнул на пол крошки.
Олег неторопливо открывал банку, украдкой наблюдал за Чепурновым. Тот ногой придвинул стул, выставил стаканы.
— Ну, что, приятель, давай употреблять. Не часто в такой приятной компании посидеть удается. Где добыл такое пойло?
— Да там уже нет, — ответил Олег. — Места знать надо, Глеб.
— А ты пронырливый парень, погляжу, — сказал Чепурнов, наполняя стаканы. — И барону умудрился доказать свою лояльность, и работу непыльную получил с перспективой выезда за границу, так сказать.
— Ты тоже с нами летишь? Не передумал еще?
— А как же! Хочешь жить, умей вертеться, как говорили работники советских продуктовых баз. Без меня барон как без рук. Я постарался стать для него таким вот необходимым. Думаешь, я сильно верю в их благие помыслы? Как бы не так! Ты чего хлеб мусолишь, как неживой? Режь скорее, трубы горят!..
— Куда летим-то, Глеб?
— Прости, дружище, не могу сказать. — Чепурнов сокрушенно вздохнул. — Тема закрытая, тут я не волен. Да ты сам узнаешь, когда прилетим. Какая тебе забота?
— Да никакой. — Олег пожал плечами. — Просто так спрашиваю. Ладно, Глеб, давай выпьем. — Он забрал стакан, придвинул к себе. — Ты знаешь какой-нибудь хороший тост?
— Ага. За победу великой Германии! — Чепурнов затрясся от смеха. — А еще лучше — за здоровье нашего обожаемого фюрера. Как ты считаешь, он еще жив там, в Берлине? Или наши… тьфу, большевики уже выковыряли его из канцелярии да на солнышке подвесили сушиться?
— Понятия не имею, Глеб. — Олег тяжело вздохнул. — У меня нет никакой информации о том, что сейчас происходит в Берлине. Давай за то, чтобы с нами все было нормально.
— Вот это поддерживаю, приятель. Актуально, так сказать, злободневно.
Они чокнулись. Чепурнов залпом выпил. Олег медлил. В принципе, пора бы уже, учитывая тот первый, незапланированный глоток.
— Хорошо! — крякнув, резюмировал Чепурнов. — А ты чего не пьешь? — спросил он.
Олег увлеченно вылавливал алюминиевой ложкой сардины из банки и пробурчал:
— Сейчас, не гони. Сперва пожрать дай.
Ну, когда же? Наконец-то процесс пошел. В общем-то, все было просчитано правильно. Чепурнов с усилием сглотнул, откинулся на спинку стула, громко икнул. После этого он стал зеленеть, причем пятнами.
— Ты в порядке, дружище? — участливо осведомился Потанин. — Не в то горло пошло? Так ты не спеши, потребляй с чувством, с толком, с расстановкой.
Чепурнов закашлялся, с каким-то испугом посмотрел на собутыльника. Он еще не понимал, что с ним такое происходит. Рука его машинально потянулась к бутылке, он плеснул в стакан.
Олег перехватил емкость, потянул к себе и заявил:
— Нет, дружище, тебе уже хватит. Остальное — перебор.
К Чепурнову приходило понимание ситуации. Он не мог расслабиться и продохнуть, выдавливал из себя невразумительные слова, смотрел на Потанина с какой-то отчаянной надеждой, но встречал лишь холодный ждущий взгляд. Глаза его полезли из орбит.
«Не переусердствовал ли я с дозой?» — забеспокоился Олег.
Чепурнов задрожал, начал заваливаться на бок и учинил бы вселенский тарарам, но Олег уже летел в обход стола, подхватил его, пристроил на пол вместе со стулом.
«Нет, все нормально, клиент еще живой, — понял он. — В запасе у меня имеется несколько минут, чтобы вытянуть из него всю правду. Дыхание выравнивается. Временная ремиссия, обеспеченная определенной дозировкой рицина».
