Оставалось три часа до предрассветной поры. Он обязан был встретить во всеоружии. Агент два дня назад контактировал с неким парнем, носившим форму майора английской армии. Комдив возил делегацию, включающую журналиста, учинял показуху, решал вопросы совместного планирования. Разумеется, с подачи высших лиц.
Этот франтоватый субъект представлял не столько английскую армию, сколько разведку. Сотрудники СМЕРШ, разумеется, знали об этом, оттого и не спускали с англичанина глаз.
«Поклевка» была что надо. Агент искал встречи, пусть даже мимолетной. Или оба. Это не важно. Минутный контакт состоялся в коридоре офицерской столовой. У них все срослось бы, не будь органы начеку. Этот момент контрразведчики засекли!
Делегация союзников благополучно убыла в свои пенаты, а Паука взяли только через день. Сутки ушли на выяснение личности. Сотрудники органов просто ошалели от такой удачи. В гости к ним пожаловал сам Паук, теперь он уже не лютый неуловимый диверсант, знакомый с самим Отто Скорцени, а неприметный офицер в руководстве полка с, мягко говоря, не боевой должностью.
Зачем он тут? Война подходит к концу, с этим все понятно. Сейчас он должен быть не здесь, а бежать со своими хозяевами в Южную Америку, Африку, Австралию. Куда они там еще ноги уносят? Почему медлит? Давно мог бы убраться подальше с его-то навыками.
Что означала мимолетная встреча с англичанином? Ничего? Или имела важное значение? Брать, пытать? Допрашивать агентов такого уровня просто глупо, особенно если не знаешь, что происходит. У него наверняка найдется версия, подходящая для советских органов, которую нельзя будет проверить. Можно напортачить, а потом головы полетят. Но брать надо, иначе он уйдет.
Офицер СМЕРШ был неплохим психологом, именно поэтому руководство и решило использовать его втемную, не посвящая в некие нюансы. Но оно и не обязано было это делать, а он — человек военный, должен выполнять приказы.
Что ему было известно о текущей ситуации? Хозяин Паука — не англичанин. Прямой руководитель этого агента находился на немецкой стороне и, по данным разведки, еще не сбежал. Он пребывал здесь, в Передней Померании, куда еще не пришла Красная армия, в собственном родовом замке Левенштайн, в плотном окружении эсэсовцев. Это некто Леонард фон Гертенберг, барон, бригаденфюрер СС, специалист по военной разведке, профессор, вице-президент общества Аненербе, ставящего мистицизм на службу рейху, знаток множества тайн.
Советская контрразведка, конечно же, проявляла очень пристальный интерес к этим секретам. Данный субъект был крайне важен для нее. Он курировал несколько разведывательных школ, расположенных на оккупированных территориях Польши и Украины, приближал к себе самых одаренных выпускников, одним из которых был Паук. Барон стимулировал их настолько грамотно, что у тех даже не возникала идея переметнуться на другую сторону.
Но тут было и что-то еще, возможно, связанное с научно-исследовательской деятельностью. Руководство не вводило офицера в курс дела, и приходилось додумывать самому. Почему фон Гертенберг еще здесь? Кого он ждет, если не своего протеже? Имеет ли к этому отношение мимолетная встреча с английским парнем в коридоре столовой?
Личность барона и его резиденция были окружены ореолом тайны. Неудивительно, что командование испытывало жгучий интерес к этой теме именно сейчас, пока не поздно. Докатится война до замка Левенштайн, и оперативников контрразведки встретят там голые стены.
Руководство замыслило инсценировку побега. План сырой, на проработку времени не было. Уйти должны были оба. Не останется же настоящий немецкий агент в тюрьме, когда его сосед сделает ноги! Вот тут сотрудник СМЕРШ и должен будет проявить все свои таланты, сделать так, чтобы они не расстались. Например, спасти ему жизнь, заставить этого ублюдка преисполниться благодарностью.
Куда пойдет Паук? Тут нет никаких сомнений — только к барону. Органам крайне важно было хоть на пару дней внедрить своего человека в окружение фон Гертенберга.
Вероятность успеха была ничтожной. Но наверху за эту идею ухватились хотя бы потому, что другой не было. О безопасности своих людей высокие чины не думали. У них имелась цель. Она оправдывала все средства, в том числе и человеческие жизни. Даже сотрудники самой эффективной спецслужбы новейшего времени были лишь винтиками в огромной машине.
Он закрыл глаза и усилием воли приказал себе проснуться через два часа, можно сказать, завел будильник.
Они проснулись почти одновременно, скинули ноги на пол, осоловело уставились в пространство. Время раннее, около пяти. Бледный свет сочился в окошко, расползался по камере. Лица людей прятались в тени. Самое сонное время суток.
«Скоро будет в самый раз», — подумал сотрудник контрразведки.
В тюрьме сейчас находилась лишь дежурная смены охраны. По плану, нарисованному на коленке, эта публика была посвящена в затею контрразведки. Ей полагалось подойти к делу ответственно.
Не секрет, что бойцы Красной армии иной раз прикладываются к бутылочке. Пьют за победу, за скорое возвращение домой. Начальство к этим слабостям относится по-разному. Пьянка на боевом посту, конечно, преступление, чреватое трибуналом. Но если нет начальства, никто не видит, а душа горит? Море по колено, никто не узнает.
В половине шестого утра в камеру должны будут войти двое пьяных надзирателей. Дескать, вы, суки, Родину продали! Ну так получайте, мерзавцы!
Он скрутит их обоих. Сопротивляться они не будут, потерпят. Дальше дело техники. Забрать оружие, ремни, головные уборы, прокрасться по коридору, на выходе нокаутировать еще одного. А дальше дорога открыта. Коллеги ее обозначили. За угол, в обход ратуши, мимо скромной кирхи, перебежать пустынную дорогу, углубиться во дворы. Оврагом на западную околицу, это рядом. А там лес, восемь верст до линии фронта.
При этом количество людей, посвященных в эту историю, минимально. Есть резонное опасение в том, что в штабе полка окопался не один крот.
— Не спится, приятель? — прохрипел Чепурнов, подтягивая штаны.
— Проснулся. Беда какая-то, — слабым голосом отозвался Потанин. — Ворочаюсь, никак не могу уснуть. Ты точно не подсадной, Глеб Викторович? — чуть подумав, задал он самый идиотский в мире вопрос.
Чепурнов невесело прыснул и проговорил:
— Ты же честный советский человек, Олег Петрович, не так ли? Именно в этом ты всячески старался меня убедить, разве нет? Зачем органам подсаживать к тебе своего оперативника? Понимаю, в мирное время они чепухой занимаются, хватают невиновных, фабрикуют дела, соревнуются, кто больше посадит. Но ведь реальный враг еще не сдох, вокруг хватает настоящих лазутчиков и шпионов. Зачем, дружище? — В глазах Чепурнова поблескивали льдинки.
— Подловить хочешь? — буркнул Потанин и насупился. — Меня реально считают предателем, так что им мешает подселить сюда крысу?
— Заметь, я здесь уже сидел, когда тебя вселили, — тонко подметил Чепурнов.
— Лучше бы ты этого не говорил, — заявил Потанин. — Дело техники, элементарный расчет. Мутный ты товарищ, Глеб Викторович.
