– Я постоянно пытаюсь вообразить: будь я путешественником с другой планеты, что подумал бы, увидев Землю с такой высоты? Принял бы ее за обитаемую планету или нет?
– То есть ты хочешь сказать, что снизу никто не машет приветственно? – пошутил Коллинз, который сам же и просил лирики, а теперь подтрунивал.
Однако Ловелл попытался удержать восторженный тон.
– Мне просто было любопытно, где я решил бы совершить посадку – на синей части Земли или на коричневой, – задумчиво продолжил он.
– Ты все-таки надейся, что мы приземлимся на синюю, – заметил Андерс.
– Мы тоже на это надеемся, – ответил Коллинз.
Ловелл улыбнулся и перешел к прежнему бесхитростному рассказу без всяких размышлений вслух. Про себя он, впрочем, решил, что в тот момент был счастлив как никогда. И мысль о том, чтобы после нынешнего полета вновь сюда вернуться – только уже с лунным модулем и с возможностью посадки на спутнике Земли, который завтра предстояло облететь по орбите, – тоже казалась привлекательной как никогда.
Трансляция длилась около 27 минут и завершилась неожиданно: телесигнал внезапно пропал незадолго до планового времени завершения передачи. Однако еще предстояли следующие видеорепортажи из космоса, причем два из них – в течение тех 20 часов, которые экипаж проведет на лунной орбите. А пока астронавты упаковали камеру, восстановили вращение корабля и перешли к обычной работе, уже не на глазах сотен миллионов людей.
Вскоре Коллинз вновь вышел на связь
[49].
– Кстати, – сказал он. – Добро пожаловать в лунную сферу.
– Лунную аферу? – переспросил Борман, не расслышавший слов из-за помех связи.
– В сферу Луны, – поправил его Коллинз. – Вы уже в пределах влияния Луны.
Земная гравитация, в которой до сих пор жило человечество, бесшумно и незаметно передала «Аполлон-8» в сферу притяжения Луны. Начался долгий спуск к Луне.
Глава 13
24 декабря 1968 г.
Окажись футбольная команда «Хьюстон Ойлерз» получше – у Сьюзен Борман было бы меньше забот в те дни, пока ее муж готовился обогнуть обратную сторону Луны. Но поскольку «Ойлерз» ничем особенным не блистали, сыновьям Сьюзен на рождественской неделе заняться было нечем.
Фред и Эд Борманы работали на «Ойлерз» в свободное время – частью из-за своего знаменитого отца, частью из-за унаследованного от него строгого чувства профессиональной дисциплины, очевидного любому, кто их знал. Борманы-младшие, 17 и 15 лет от роду, вначале работали для футбольной команды подавальщиками мячей, но очень скоро их сделали соадминистраторами по снаряжению – примерно этим же занимался их отец в футбольной команде Вест-Пойнта.
Во время сезона 1968 г. «Ойлерз» выиграли семь матчей и еще семь проиграли, отчего оказались на четыре матча позади команды «Нью-Йорк Джетс», занявшей первое место. Сыграй «Ойлерз» лучше, 22 декабря (в день старта «Аполлона-8») им предстояла бы игра на выбывание, и тогда младшие Борманы не путались бы дома под ногами, а главное – им было бы чем отвлечься от отцовского полета к Луне и от мыслей о том, удастся ли ему благополучно вернуться. Однако, поскольку в том году «Ойлерз» не вышли в плей-офф, Фред с Эдом всю неделю были дома – а это означало лишнее беспокойство для Сьюзен, у которой гостиная полнилась визитерами, а муж на немыслимой скорости все больше удалялся от Земли. Поэтому лучшее, что она могла изобрести ради сыновей, – сделать рождественскую неделю для них как можно более обыденной.
Поскольку в обычные школьные дни Сьюзен вставала пораньше и готовила мальчикам свиные отбивные с яичницей, то и в рождественские каникулы аппетитный запах временами будил нескольких астронавтов с женами, накануне уснувших в гостиной за просмотром ночных теленовостей о полете к Луне. Для гостей запах отбивных был сигналом того, что пора домой – там они примут душ и приготовят собственный завтрак, а позже вновь вернутся в дом Борманов.
Фреду и Эду завтрак давал короткую возможность побыть одним и украдкой оценить состояние матери – как она? Судя по всему, приходилось ей несладко. Сьюзен, как и всегда, радушно принимала гостей и бодро улыбалась репортерам: если ее не знать, то по фотографии в газете ничего не заподозришь. Однако Фред и Эд лучше других знали выражение ее лица, и сейчас по всем признакам – от твердо сжатых губ до испуганных глаз – они понимали, что матерью владеет тщательно сдерживаемый страх.
Фред, как старший сын, решил следить за тем, чтобы они с Эдом вели себя прилично. Он называл это «давай не будем идиотами». Однако в ситуации, когда каждая секунда каждого дня полнилась разговорами о Луне, куда большей проблемой была скука. Братья выросли в атмосфере полетов и космических исследований, другой жизни они не знали, и мало что могло вызвать их восторженный интерес. Старт «Аполлона-8» они смотрели вместе со взрослыми, а когда пришло время отлета с околоземной орбиты в сторону Луны – вышли из комнаты. Отцовский голос доносился к ним из репродуктора и из телевизора, во время обеих прямых трансляций они заходили в гостиную, смотрели на телеэкран, где показывали отца – он отрастил бороду, но при светлых волосах она была не так заметна, как темная поросль Джима Ловелла и Билла Андерса, – и уходили прочь.
При любой возможности они выбирались из дома и шли в гости к друзьям, где не теснились толпы и не кишели репортеры, а иногда там даже не было телевизора. «Мы уходим», – перед отбытием кричал Фред матери, держась подальше от гостиной, где им нужно было бы прощаться с десятком людей, с которыми не пришлось здороваться утром.
– Не через главную дверь! – несся в ответ крик Сьюзен: ненужное напоминание о том, что двор перед домом заполнен репортерами и фотографами.
Задний двор был безопаснее, его окружал высокий забор с калиткой на крепком замке – это значило, что у мальчиков, в отличие от Валери Андерс, не было причин опасаться притаившегося в засаде фотографа. При подозрении, что за калиткой кто-то есть, они даже не пытались ее открыть, а перемахивали через забор подальше от глаз и окольными путями пробирались к нужному дому.
В доме у друзей кто-то из взрослых неминуемо осведомлялся о полете. Ответ на это обычно был коротким:
– Мы не очень-то о нем думаем.
Если же кто-то принимался говорить об опасности, которой подвергается их отец, – а таких людей находилось много, – Эд неизменно напоминал им, о ком идет речь.
– Отец – военный летчик, – говорил он. – Подполковник. Идет холодная война.
Эд Борман, пока всего лишь школьник, в этих случаях очень походил на отца, и слышавшим его взрослым оставалось лишь покачать головой в ответ.
Отец, ушедший на войну, такое бы одобрил.
* * *
Тех, кто надеялся отметить момент выхода «Аполлона-8» на окололунную орбиту, почти неминуемо ждало бы разочарование. Корабль должен был пройти позади Луны в 03:50 по хьюстонскому времени, то есть на первые послеполуночные часы сочельника. В это время должна была прерваться связь между кораблем и ЦУП, постоянно поддерживаемая с той минуты, когда астронавты забрались в корабль три дня назад. Экраны в Хьюстоне выглядели бы так, будто «Аполлон-8» вместе с экипажем попросту исчез в космосе. Поток данных сводился к нулям – к сплошным шарам, и в наушниках будет слышен лишь шум.
