– Экстаз, ты даже интонации передала, – выдал этот самый студ, возлежащий на простынях в одних лишь шелковых брюках. Мышцы на его теле бугрились, штаны бугрились, глаза сияли. – А теперь сделай вид, что ты готова меня покусать за опоздание.
– Я никогда не… – начала было оправдываться, но быстро взяла себя в руки. – Да как вы смеете?! За три года обучения вы лишь трижды успели на лекции вовремя. В день оглашения зачетов. И то лишь для того, чтобы, услышав о несдаче, ехидно заявить, что вы в академии занимаетесь делами двуликой молодежи… и руны вам не нужны.
– Божественно, просто божественно!
От накала чувства радости он осушил один бокал, затем второй. Посчитал, что этого мало, и приложился к бутылке. В три глотка опустошил ее до дна и отбросил, плотоядно оскалился. Если бы меня посетила надежда, что с клиентом я договорюсь, она бы в этот самый момент болезненно издохла.
– Скажи, чтобы я к тебе не приставал. – Студ поднялся на постели. – Чтобы не ждал в коридорах, руки не распускал и перестал смотреть, словно раздеваю.
На мгновение вжавшаяся в стену, я снова вспыхнула и сделала в комнату шаг.
– Словно?! Да после каждой встречи с вами я ощущаю, что меня не только раздели и ощупали, но еще и облизали!
– О! Это мое самое большое желание с самой первой встречи, которое я намерен исполнить. Иди же ко мне.
– Вы. Намерены? – Я не сдвинулась с места и перестала дышать. – Студ Рейван, а давайте мы поговорим. Мне нужно о многом вам рассказать, и прежде всего о том, что…
– Обязательно, на лекциях. Но здесь и сейчас я хочу совсем-совсем другого, – призывно протянул ко мне руки. – Ну же, малышка.
Я истерично замотала головой. Не глядя, начала искать ручку двери, которая, к моему ужасу, слилась со стеной.
– Как же хорошо ты вошла в роль, наша скромница всегда была такой.
С мягкой грацией двуликий вышел на «охоту». И с каждым шагом в комнате все сильнее загорались световые маяки.
– Студ… Рейван… Элегвор. – Он оказался в шаге от меня. – Волк клана Серых, я клянусь вам… – В десяти сантиметрах, еще не прижался, но жар его тела я ощутила сполна. – Пе-перед вами настоящий профессор Вирджиния Тольи, а не жрица, не жрица…
От незавидной участи оказаться сплющенной прослойкой между студом Рейваном и стеной меня спасла дверь. Она вылетела из крепчайших каленных петель сквозь магический замок и плетения тишины. Расщепилась на осколки и дала мне шанс уйти из объятий волка в руки клокочущего гневом лорда.
Удивительно, но его лицо искаженное злобой я легко назвала бы прекрасным, потому что злился Легас на моего обидчика.
– Вирджи?! Ты цела? – Его требовательный глас прокатился по коридору, отразился от стен и потонул в стонах избитых орков, лежащих за поворотом на полу. – Я успел? Он ничего не сделал?
– Ничего, – прошептала я, не зная, то ли плакать от счастья, то ли ругаться до хрипоты.
– Эй, я не заказывал тройничок! – возмутился Рейван и схватил меня за руку. – И уж точно не с лордом-плетельщиком. Дружище, ты ошибся дверью.
– Не ошибся. Я только что закал студа Элегвора Рейвана из клана Серых волков, и ты мне прекрасно подходишь, дружок.
Укутав в пальто, меня выдвинули в коридор, дверь собралась из осколков и закрылась за спиной лорда Легаса, что одним точным хуком отправил оборотня на кровать. Дверь, может, и закрылась, но руны тишины давно разлетелись, так что я в деталях расслышала, как укрытое шелком лежбище превратилась в обломки, как взвыл оборотень, тщетно пытавшийся доказать, что он настоящий Рейван, а не подставной.
Побывав в его шкуре вот только что, я прекрасно понимала, что испытывает бедный парень.
– Лорд Легас! Плетельщик… пастух! Прекратите избиение студа. Это все нелепая случайность… Лорд! Пожалуйста, прошу вас. Мне его учить еще целый год! – Меня не услышали, пришлось хитрить. Набрав побольше воздуха в грудь, я почти пропела: – Сатори, можно вас на пару слов?
В комнате номер восемнадцать неожиданно резко стало тихо. В коридоре, к слову, тоже. Избитые орки, что еще недавно со стонами пытались уползти с места разборок, единогласно решили притвориться трупами. И в этой поразительной тишине вначале раздались мягкие шаги, затем скрип отворяемой двери, на меня в узкую щелку посмотрели одним глазом.
– Что ты сказала, повтори.
– Я, многоуважаемый, Сатор Севиран Сирг Легас, хотела заметить, что студ Рейван плохого сделать не успел. А если подумать, он вообще ни при чем. В случившемся виноват один необузданный маг, прямо скажем, гораздый на выдумки плетельщик. – Предмет моих слов прищурился, но промолчал, позволяя продолжить. – Видите ли, он со скуки обрядил меня в иллюзорный наряд сладострастных жриц. Из-за этого орки приняли меня за одну из беглянок и приволокли в резиденцию мадам. – Я толкнула дверь, отворяя, чтобы заглянуть в бесстыжие глаза плетельщика. – И вот вопрос: отчего вы, частый здешний гость, – последнее подчеркнула, – избиваете парня за собственную провинность?
– Я мщу за вас, – нашелся он с ответом и кашлянул, отведя свой взор.
– Посредством рун или кулаков? – прищурилась я. – Знаете, не уверена, что последние заставят его приходить на лекции и корректно себя вести.
– Сейчас проверим. – Лорд посмотрел через плечо и благодушно вопросил: – Рейван, скажите, ошибаюсь ли я, что в счет моего молчания вы с этого дня будете подготовленным приходить на лекции по рунам, сдадите все зачеты и более не посмеете явиться в аудиторию после профессора Тольи?
Ответа не последовало. Легас нахмурился, я запаниковала.
– Вы его убили? Подвиньтесь, дайте войти. – Я ухватилась за мага в попытке его отодвинуть.
– Не должен был. – Плетельщик не отошел, да еще руками меня обхватил, не позволяя протиснуться мимо. – Просто накатило. Я, возможно, перестарался, но это не проблема. Я его из мертвых подниму.
Это была ужасная идея, но одно лишь ее упоминание вернуло к жизни студа.
– Обещаю, – прохрипели неожиданно в комнате. И мы замерли в странных объятиях противоборства. Глаза в глаза, нос к носу.
– Видишь, он жив.
– Скорее слышу, чем вижу, – возмутилась я.
– Поверь, этого более чем достаточно, – ответил лорд и оторвал меня от пола. – Мы пойдем.
Вид избитых орков, проломленных дверей в остальных номерах, перепуганной мадам и разгромленной приемной запечатлелся в моей памяти навсегда, но еще крепче в ней увяз образ смущенного плетельщика, который не смог объяснить, зачем он на меня одностороннюю иллюзию нацепил. Я задала вопрос, когда мы вышли из обители жриц, но не услышала ответа, даже поднявшись на верхний рынок гномов. Багряные сумерки давно переросли в темную ночь со звенящими в вышине звездами, ветер подул сильнее, в разы крепче стал мороз. И, наверное, поэтому, а не из-за пережитого страха следующий вопрос я простучала зубами.
