– Болтаешь много, – оборвал его босс.
Парень обиженно замолк.
В это время к джипу подошел полицейский в форме. Наклонившись к водительскому окну, он проговорил:
– Старший лейтенант Семужкин, дорожно-патрульная служба. Ваши документы, пожалуйста!
– А в чем дело, старший лейтенант? – лениво поинтересовался водитель.
– В том, что здесь стоянка запрещена.
– А это кому как!
– Ваши документы! – строго повторил полицейский.
Водитель ленивым жестом протянул ему бумажник с документами. Старший лейтенант пролистал бумаги, и лицо его изменилось.
– Извиняюсь… – Он вернул бумажник водителю и приложил руку к козырьку. – Я не знал…
– Откуда тебе было знать!
Полицейский отошел, и наступила тишина.
Так они просидели еще несколько минут, и нетерпеливый парень заерзал на сиденье.
– Что-то долго они не выходят… – проговорил он наконец и тут же замолчал, перехватив тяжелый взгляд босса.
В машине снова наступила тишина.
Прошло еще несколько минут.
Наконец босс сам не выдержал и приказал нетерпеливому парню:
– Я смотрю, ты скучаешь. Пойди погляди, что с ними.
– И что мне им сказать?
– Я велел только поглядеть!
Парень выбрался из машины и бодрым, уверенным шагом направился к детской площадке. Подойдя к домику, он наклонился и осторожно заглянул внутрь. Затем недоуменно пожал плечами, согнулся и пролез в домик.
Прошла минута, другая, третья… парень все не появлялся.
Босс повернулся к молчаливому типу, который сидел рядом с ним.
– Сходи, Никита, посмотри, что там происходит. Только на тебя могу положиться.
Тот, ни слова не говоря, вылез из машины и вперевалку, тяжелой медвежьей походкой зашагал к домику. Он был похож на дрессированного циркового медведя – обманчиво неуклюжего, обманчиво добродушного. Подошел, заглянул, согнулся и с трудом влез внутрь. Домик затрещал, как сказочный теремок под грузом сказочного медведя, но выдержал, не развалился.
И снова ничего не произошло.
Минута, другая, третья…
Никита пропал, как и его предшественник.
– Босс, мне поглядеть? – спросил водитель.
– Сиди уже! – поморщился мужчина с бородкой. – Приходится самому все делать…
Он выбрался из машины и направился по следам своих людей.
Подойдя к детскому домику, как и его люди, наклонился и заглянул внутрь.
Внутри никого не было.
Ни тех двоих, за кем они следили от центра «Велес», ни его собственных людей.
Внутри был только деревянный пол, две деревянные скамейки, рассчитанные на детей дошкольного возраста, и несколько смятых упаковок от мороженого.
Это было непонятно. Это было загадочно. В этом требовалось немедленно разобраться.
Мужчина с бородкой не поверил своим глазам, он нагнулся и с немалым трудом пролез в домик, чтобы убедиться, что там действительно пусто.
Уже пробравшись внутрь, он понял, что поступает так же, как до того поступили его охранники. Они тоже никого не увидели и залезли в домик, чтобы осмотреть его изнутри. И после этого исчезли.
Босс хотел было выбраться наружу, но не успел: пол домика наклонился под ним, мужчина со шкиперской бородкой неловко взмахнул руками, пытаясь за что-нибудь ухватиться, но не сумел и соскользнул вниз – в темноту.
Впрочем, падение было недолгим, босс упал на что-то мягкое, откатился в сторону, тут же вскочил на ноги и потянулся к пристегнутой под мышкой кобуре.
Вытащив из кобуры пистолет, он почувствовал себя гораздо увереннее. Глаза его тем временем привыкли к скудному освещению, и он смог оглядеться.
Он находился в просторном подвале со сводчатым потолком, откуда вел длинный коридор, уходящий в темноту и неизвестность. В том месте, куда он упал, была навалена на каменный пол груда матрасов, которые сделали его приземление мягким. Источниками скудного света, который позволял хоть что-то разглядеть в подземелье, были круглые отверстия в стенах и потолке, за которыми, видимо, находились какие-то скрытые светильники.
И здесь не было ни его людей, которые первыми отправились в таинственный домик, ни тех двоих, за кем он следил от культурного центра «Велес».
Это было непонятно, а во всем непонятном боссу виделись опасность и угроза.
– Эй, Никита, где ты? – крикнул он в темноту.
Ему ответило только эхо – его голос, отдаваясь от каменных стен, прокричал:
– Ты! Ты! Ты!
Босс был человеком решительным и храбрым, иначе он не достиг бы тех высот, которые сейчас занимал. Сняв пистолет с предохранителя, он зашагал вперед по подземному коридору.
Холодные каменные стены, круглые отверстия, сквозь которые поступал скудный свет, – и ни души.
Так он прошел метров двадцать и увидел, что от коридора отходит влево ответвление.
Он заглянул в боковой коридор. Там было гораздо темнее, но в темноте ему померещилось какое-то движение. Босс поднял пистолет на уровень груди и свернул налево, в темноту.
Теперь он шел медленнее, осторожнее, опасливо ставя ноги при каждом шаге и пытаясь разглядеть, что скрывается в темноте.
Ему снова привиделось какое-то движение, а затем послышался какой-то негромкий звук, похожий на стон. Босс остановился и проговорил непривычно тихо:
– Никита, это ты?
Странный звук повторился.
И тут темнота впереди начала понемногу светлеть – как это бывает на рассвете. В темноте начали проступать какие-то детали, сперва непонятные, неузнаваемые, как это бывает при проявке фотографий, затем все более четкие. И вдруг картина проступила перед боссом, как проявившийся негатив.
Впереди него коридор заканчивался расширяющимся тупиком, собственно, превращаясь в квадратную комнату, точнее, в камеру или каземат. Эта камера была отделена от самого коридора железной решеткой, что делало ее похожей на клетку в зоопарке. И в этой клетке неподвижно стояли два человека – болтливый парень, которого босс первым отправил на разведку, и мрачный, похожий на дрессированного медведя тип, отправившийся следом за ним.
Оба охранника стояли, как статуи, опустив руки вдоль тела, и ни один мускул у них не двигался. Только на лице у «дрессированного медведя» отражалось бессильное страдание.
– Никита! – проговорил босс разочарованно. – Как это тебя угораздило? Про него не спрашиваю, он – балбес, но ты-то? Как ты дал себя обмануть, обвести вокруг пальца?
И снова ни один мускул на лице охранника не дрогнул, только в уголке глаза появилась слеза, и из груди вырвался едва слышный, бессильный стон.
