ГЛАВА 10
Сказать, что я себя ругала, — это ничего не сказать. Как можно было поступить так необдуманно?! А вдруг он отравится? Или того хуже, приворотную дрянь отведает кто-нибудь другой. Например, Адриен.
Не хотелось бы, чтобы граф пострадал по моей милости. Я ведь понятия не имею, насколько сильное это зелье. В душе теплилась надежда, что гнусное оружие было нацелено исключительно на меня, а на других попросту не подействует.
Хотя это вряд ли. Скорее всего, будет влиять на всех без разбору. Или, как вариант, только на влюбленных. Вот мне, допустим, его подленькая светлость сразу понравился, а значит, коварное пойло только усилило мои чувства.
Что, если я ему тоже все-таки небезразлична? Тогда точно влипла.
Подумала так и тут же отогнала от себя глупую мысль. Горько усмехнулась. Кому-кому, а мне тревожиться не о чем. Скорее всего, негодяй помчится к своей блондинке. Или рванет в семейную усыпальницу к драгоценной женушке…
Тьфу ты! И чего только от волнения не полезет в голову.
Хотя предположение, что одурманенный чарами маркиз поспешит на ночное рандеву к любовнице, больно меня задело.
Несколько раз порывалась пойти к стражу и во всем сознаться. А заодно в красках живописать, какой он негодяй и что я о нем думаю. Гордо заявить, что расторгаю нашу помолвку. Конечно, матушка потом меня со свету сживет. Но это будет потом. А сейчас очень хотелось хотя бы словами наказать мерзавца.
Но что-то меня останавливало. Так и промаялась до самого ужина.
Подумывала сослаться на плохое самочувствие и трусливо отсидеться у себя в комнате, однако заявилась мама и не успокоилась, пока я не пошла за ней следом. Вниз спускалась с таким видом, будто шла на эшафот, отчаянно моля Единую помочь мне выпутаться из щекотливого положения.
А вдруг чудо-напиток никто не попробует? Хорошо бы! Тогда я ночью незаметно проберусь в кабинет и выплесну отраву в окно. А утром уже буду решать, как быть с его гадкой светлостью.
Не сейчас. Сейчас мне и видеть его не хочется.
Врала, конечно. Должно быть, колдовская зараза еще не вывелась из моего организма, потому как, когда в зал вошел маркиз, предательское сердце снова сладко заныло.
На протяжении всего ужина я чувствовала на себе обжигающий взгляд, казалось сумевший пробраться и под подол платья, и под тонкую сорочку, льнувшую к коже. И теперь он блуждал по всему моему обнаженному телу. От напряжения на висках выступила испарина, щеки алели.
Моран выглядел не лучше. То ли злой, то ли чем-то раздраженный. С горящими глазами, взгляд которых не сулил ничего хорошего.
Догадался? Или Мари настучала?
Впрочем, выяснять это в данную минуту совершенно не хотелось.
Поэтому, как только завершилась трапеза, я присела в поклоне, прощаясь с присутствующими, и рванула наверх. Минуя темную анфиладу, чуть подсвеченную догорающими свечами в канделябрах и бледным светом луны, царственно скользившей в дымчатом ореоле по небу, услышала за спиной быстрые шаги.
Мурашки побежали по коже, когда тишину залы нарушил громкий яростный крик:
— Александрин!
Надумала от него сбежать? Не выйдет.
Страж последовал за девушкой, не замечая никого и ничего вокруг. Вязкое марево заволокло пространство, окружающие лица стерлись, приглушились голоса. Единственная, кто сейчас имел для него значение, — это Александрин. Как же хотелось оказаться с ней рядом! Разорвать к демонам платье, под которым скрывались соблазнительные изгибы такой манящей девичьей фигуры. Перестать мучить себя бессмысленным созерцанием и наконец вдоволь насладиться прелестями невесты. Утолить всепоглощающее желание.
Он и так ждал слишком долго. Больше — не будет.
От мыслей о голубоглазой девчонке голова шла кругом. И даже образ Серен, в последние месяцы ни на мгновение не покидавший его сознание, вдруг потускнел и растворился в этом мареве вожделения.
Кажется, де Лален пытался его задержать, спрашивал о каких-то пустяках. Но Моран ничего не ответил, прошел мимо, даже не взглянув в сторону друга.
Взбежав по лестнице, бросился за девчонкой следом. Та, как назло, тоже ускорила шаг.
— Александрин!
Девушка вздрогнула, замерла на миг, а потом рванула еще быстрее. Добежав до своих покоев, успела заскочить внутрь. Но вот на то, чтобы запереться, времени уже не хватило. Да даже если бы и посмела спрятаться от него в спальне, он бы разнес эту демонову дверь в щепки. Никакие замки не могли его сейчас удержать.
Александрин испуганно взвизгнула, когда его светлость остервенело толкнул створки, и отскочила в сторону.
— Что же ты со мной делаешь? — С глухим рычанием мужчина бросился к невесте, мысленно отмечая, как раскраснелись от волнения ее щеки и несколько завитков выбились из аккуратной прически. Сейчас он распустит их все и будет любоваться тем, как черный шелк волос окутывает обнаженные плечи.
На смену чувственной картине пришла иная, вызванная вспышкой гнева. Девчонка явно не собиралась покоряться своему господину, коим Моран себя считал. Что ж, не захочет по-хорошему, ей же будет хуже. Чародей прикрыл на мгновение глаза, предвкушая, как намотает эти волосы себе на руку, и все равно возьмет ее. И плевать, что силой! Лишь бы потушить пламя, бушевавшее в нем, сжигавшее изнутри. Кровь приливала к паху, желание физической болью отдавалось во всем его теле.
Александрин рванула в дальний угол спальни, опрометчиво ища там спасения. Укрывшись за витым столбом балдахина, дрожащим голосом пригрозила:
— Не подходи! — Заметив, что ее слова не возымели должного действия и маркиз решительно направляется к ней, точно бык за красной мулетой матадора, испуганно взвизгнула: — Я закричу!
И, наверное, закричала бы, не подскочи к ней страж и не зажми вовремя рот ладонью. Которую мерзавка попыталась в отчаянии укусить. Но была тут же опрокинута навзничь и вжата хозяином Валь-де-Манна в подушки, в беспорядке разбросанные по кровати. Строптивая невеста не переставала брыкаться, тщетно пытаясь вырвать свои сведенные вместе запястья из стальной руки мага. Другой рукой его светлость уже вовсю боролся с треклятым платьем, не забывая терзать сладкие губы пленницы жадными поцелуями.
— Пусти! — вертела головой девчонка, уклоняясь от навязчивых ласк. — Пусти, кому говорю! Ты сам не понимаешь, что творишь!
— О, еще как понимаю… — Наконец его светлость исполнил свою недавнюю мечту и таки разорвал к демонам собачьим так раздражавший его лиф платья. Осталось еще побороться с корсетом… Но это позже. А сейчас… Не в силах справиться с искушением, да и не желая больше ему противиться, Моран рванул на себя сорочку — ткань жалобно затрещала — и припал к полной груди своей избранницы. Пощекотав языком вмиг затвердевший сосок, заявил севшим от страсти голосом: — Беру то, что принадлежит мне по праву.
