Книга Мышление. Системное исследование, страница 104. Автор книги Андрей Курпатов

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Мышление. Системное исследование»

Cтраница 104

• наконец, в-пятых, как бы ни было хорошо развито наше мышление, мы принципиально не можем переживать все это так, как мы можем это понимать (реконструировать), – нам никуда не уйти от тех ограничений, которые заданы нашим мозгом, а он, как говорил И. П. Павлов, постоянно «стремится к динамической стереотипии», что значит буквально следующее: я могу допускать сколь угодную значительную неопределенность, но мне все равно надо будет свести ее в конечном итоге к некой схеме (истории, нарративу, модели, реконструкции), и эта схема, как только она становится моим ощущением (переживанием), переходит в разряд представлений, которые, по существу своему, всегда ошибочны (в том смысле, что я начинаю переживать нечто как реальность, хотя она принципиально мне недоступна).

Итак, перед нами некая схема, исходный алгоритм для последующего эффективного мышления. Впрочем, я снова вынужден оговариваться, поскольку это никогда нельзя упускать из виду: речь идет о том, как нам следует думать о реальности, но «думать о реальности» и «думать реальность» – это не одно и то же. Собственно, приведенный только что набор «правил» – это своего рода точка входа к действительному, озадаченному мышлению, которое есть возможность «думать реальность» [91] (собственно, поэтому мы можем считать эти правила своеобразными «исходными для озадаченного мышления»), но еще не сам алгоритм такого мышления, который нам и следует сейчас вывести.

Даже «думая реальность», мы потом снова и неизбежно окажемся в плену неких «представлений о реальности», но эти представления уже будут основаны на той реконструкции, которую мы произвели и в самом деле «думая реальность», а следовательно, они – эти реконструкции, возможно, будут более эффективны (продуктивны, адекватны и т. д.). Наши представления о реальности в рамках обычного для нас псевдомышления формируются у нас как бы сами собой, то есть автоматизмами нашего психического аппарата, без нашего участия как разумных существ, осуществляющих фактическую мыслительную деятельность, и только «озадаченное мышление» превращает нас, образно говоря, в активных деятелей, что и отличает ситуацию «реконструкции» от обычного пассивного формирования представлений о реальности.

Суть же реконструкции реальности (и собственно «озадаченного мышления») состоит в том, что мы, поддерживая состояние сомнения (озадаченности) в своих представлениях, способны сохранять своего рода контакт с реальностью, собирая новые и новые «факты» реальности, определяя новые возможные «положения вещей» [Л. Витгенштейн]. В состоянии «озадаченности» мы все еще можем сдерживать наплывающие на нас «очевидности» и задаваться вопросами: «Как я могу быть уверен, что это так?», «Что происходит на самом деле?», «Должен ли я принять «ситуацию» («положение вещей») так?», «Все ли мною учтено и не может ли быть, что я все еще нахожусь в плену языковых игр, имплицитно встроенных в мои размышления?».

Все это позволяет нам, образно говоря, не удовлетворяться «простыми ответами» (ни к чему, к сожалению, не ведущими), а дальше и дальше пунктировать реальность, обнаруживать новые и новые факты, создавать иные конфигурации «положения вещей» («реконструкция реальности»), которые, может статься, будут более точны с точки зрения эффективности наших будущих действий, вытекающих из «положения вещей», понятого так.

Однако все это пока звучит слишком оптимистично, чтобы быть правдой. Действительно, для реализации потенциала, заложенного в понимании приведенных выше «исходных для озадаченного мышления», нам не хватает, возможно, главного – собственно способности входить в это состояние озадаченности. Теоретически тут, казалось бы, все предельно просто: мы, подобно Сократу, утверждаем:

«Я знаю, что ничего не знаю!», а дальше задаемся вопросом: «Что происходит на самом деле?». Но этот алгоритм действий требует еще чего-то, что необходимо, чтобы добиться понимания своего непонимания и действительной озадаченности реальностью, этой, как бы, возможно, сказал Мартин Хайдеггер, «охваченности бытием». Легко сказать: «Я знаю, что я ничего не знаю!», но от этого я еще не буду испытывать действительного сомнения в том, что я, безусловно, как мне кажется, «знаю» [92].

Собственно поэтому нам надо вернуться к «специальным объектам» и еще раз рассмотреть их. Как уже было показано в книге «Что такое мышление? Наброски», наша социальность является той специфической средой, которая только и делает наше «озадаченное мышление» возможным. В мире интеллектуальной функции ничто не может нам сопротивляться, оказать нам фактическое противодействие – то есть, по существу, заставить действительно задуматься. Если мы и можем обнаружить в мире интеллектуальной функции какое-то препятствие, то это лишь другой человек, только он может сопротивляться нам через эту реальность и в ней [93].

Грубо говоря, мир интеллектуальной функции не скажет нам, что, мол, «2×2=5» – это неправильно. Что-то подобное может сказать нам другой человек (например, воспитатель в подготовительной группе детского сада) – и это от его чернил покраснеет наша тетрадь, а вовсе не сама по себе. И мы, столкнувшись с Другим на пространстве мира интеллектуальной функции, будем вынуждены задуматься, по крайней мере, принять его утверждение к сведению и что-то сделать с этими, открывшимися нам, таким образом, обстоятельствами.

Надо полагать, все интеллектуальные объекты, сопряженные с «пространством мышления», имеют в себе эту, скажем условно, – «социальную координату». По большому счету нет ни одного слова, которое бы мы выдумали сами (как нет и не может быть «приватного языка»), да и все значения слов, которые мы используем, возникли в нас в процессе социальных отношений – нас обучали словоупотреблению, взаимообусловленности понятий и т. д. и т. п.

То есть все, что мы содержим в себе как интеллектуальные объекты пространства нашего мышления, в каком-то смысле «социально», а механика работы этих объектов (обеспечивающие ее нейрофизиологические механизмы) должна быть такой же, как и та, что обусловливает функционирование «специальных объектов» (то есть интеллектуальных объектов, которые и являются для нас, по сути, «другими людьми»).

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация