Конструирование «объектов мышления»
Все объекты, которыми оперирует наше мышление, являются как бы воссозданными психикой – то есть мы не воспринимаем объекты внешнего мира как таковые («как они есть»).
Информация об этих объектах, разделенная, условно говоря, на модальности (отраженный от объекта свет или им излучаемый, создаваемые им звуковые эффекты, выделяемые им во внешнюю среду химические вещества и т. д.), поступает на различные периферические рецепторы (палочки и колбочки сетчатки глаза, слуховые рецепторы улитки внутреннего уха, обонятельные и вкусовые луковицы и т. д.).
Эти раздражения превращаются в гомогенные по существу нервные сигналы, которые, каждый по своему пути (и только эти пути обусловливают их специфичность в рамках субъективного опыта), направляются в соответствующие – так же пока еще «отдельные» – отделы головного мозга (корковые анализаторы, подкорковые образования и т. д.).
В соответствующих отделах эти нервные сигналы обрабатываются, уже могут побуждать какое-то поведение (реакции животного), и лишь затем интегрируются – на более высоких «уровнях восприятия» – в некий «объект», представляющий собой специфический комплекс нейронных связей, являющийся, по существу, психической реконструкцией воспринятого.
Этот процесс, впрочем, усложняется еще и тем, что одновременно на соответствующие рецепторы поступает огромная масса различных раздражителей от других объектов внешней среды (а не только от того, который мы в данный момент умозрительно выделили). Так что при формировании соответствующего образа объекта в анализаторах головного мозга происходит их сложнейшая и многоуровневая дифференциация, приводящая к отсеву прочего «шума».
Иными словами, всякий объект внешней среды, становящийся неким более или менее «очерченным» комплексом нейронных связей головного мозга – условной «единицей мышления», – является, по существу, полностью реконструированным [Р. Курцвейл]. Назвать этот процесс «отражением» было бы неоправданным упрощением, ведь это не отражение действительного, а некое его воссоздание, производство. Объекты, становящиеся единицами мышления в нашей психике, созданы самой этой психикой. По существу, такой «объект мышления» – не что иное, как отдельные кортикальные колонки и рефлекторные дуги, связанные («слепленные») в единые нейронные комплексы.
Причем очевидно, что данный процесс формирования единиц мышления является универсальным – то есть аналогичным образом создаются и те объекты нашего мышления, которые производятся в нашем мозге в рамках его собственной деятельности, не связанной напрямую с сенсорными воздействиями. Всякое наше понятие, представление, отношение, значение, сами знаки есть, по существу, такие вот – собранные («слепленные») из различных нервных возбуждений мозга, сконструированные нашей психикой функциональные нейронные образования.
Создание «инвариантных моделей»
Все это пока не кажется, возможно, слишком уж парадоксальным (хотя определенная абсурдность в этом все-таки присутствует). В конце концов, должен же как-то мозг формировать свое представление о реальности, и он делает это так. Ну, пусть. И хорошо, что мы это понимаем.
Однако парадокс все-таки есть, и мы не должны позволить ему ускользнуть от нашего внимания. Не может не казаться странным тот факт, что разные по модальности сигналы, исходящие от воспринимаемого нами конкретного «внешнего объекта», проходящие по разным путям и в разные части мозга, интегрируются им – мозгом – именно в связи с этим объектом, стягиваются именно к этой единице мышления. Как, например, наш мозг знает, что вид собаки, запах собаки, ощущение соприкосновения с ее шерстью, лай собаки и т. д. – все они принадлежат одному и тому же объекту?
Если мы посмотрим на исследования, связанные с навыком распознавания лиц (морд, клювов и т. д.), который формируется у большинства животных с относительно крупным головным мозгом еще в младенчестве, то увидим, что мозг на основании каких-то инстинктивных, уже генетически заложенных в нем предпочтений (установок) учится строить определенные закономерности восприятия.
Так, например, младенец будет постепенно осваивать закономерности, свойственные формам лица, – пространственное отношение друг к другу глаз, носа, рта. И если перемешать эти элементы, нарушив соответствующие закономерности, то он уже не увидит ни носа, ни глаз, ни рта, а картина Пабло Пикассо, условно, уже не будет воспринята им как «портрет». Только хорошо выученный мозг, готовый к подобным экспериментам, все еще узнает в этих нарушенных соотношениях интенцию художника продемонстрировать нам чье-то лицо. Тогда как «Крик» Э. Мунка, напротив, даст нам отчетливое ощущение лица, хотя у него, казалось бы, куда меньше значимых деталей, и само оно напоминает, по крайней мере мне, перевернутую грушу (рис. 4-7).
Рис. 4-7 по порядку: П. Пикассо, «Автопортрет» (1972); П. Пикассо, «Портрет женщины» (1955); П. Пикассо, «Голова женщины» (1939); Э. Мунк, «Крик» (1893)
Проведем грубое упрощение: в случае с этими «лицами», созданными Пикассо, мы должны прежде знать, что перед нами «лицо», и лишь затем мы будем способны распознать его в качестве такового. Но этому знанию мы должны сначала научиться, что, как известно, и происходит в процессе онтогенеза. То есть мозг учится неким шаблонам восприятия – формирует в себе некие идеальные (инвариантные данной «сущности») модели, которые впоследствии помогают ему быстро объединять разрозненные данные, чтобы идентифицировать те или иные объекты, как бы вкладывая их в соответствующий инвариант (рис. 8).
Рис. 8 а) мультяшное лицо; б) это уже не лицо, а путаница какая-то
Привнесение «сущностей» – эссенциализм
Впрочем, и это пока не вполне объясняет существо дела – не случайно мне пришлось использовать понятие «сущности» для объяснения этих процессов. Действительно, эти «модели» настолько инварианты, что в них же – смыслово (по подобию неких «сущностей») – вписываются и собачьи морды, и птичьи клювы, и пуговицы на плюшевом медведе, и даже образ лица в рисунке облаков.
Причем, если в случае «морд» и «клювов» речь в принципе действительно идет о чем-то вроде «лиц», то вот в случае с «пуговицами» на плюшевых игрушках и «облаками» на небесах говорить о «лицах» можно лишь с предельной долей условности – это придуманные лица, привнесенные в реальность лица, но не «лица» как таковые, каковых ни у плюша, ни у небес по определению быть не может.
Подобное «угадывание сущностей» (а в действительности, конечно, их привнесение психикой в воспринимаемый объект) нейрофизиологи уже окрестили эссенциализмом (термином, использовавшимся и ранее, но теперь приобретающим совершенно новое и специфическое звучание). В каком-то смысле речь идет о «платоновском идея-лизме» – «стольности», «чашности» и т. д.
