…После долгих маневренных сражений сейчас на этом участке началась позиционная война. Драться приходится за каждый метр… За все эти дни полк продвинулся всего на 300 метров. Отсюда до города Калинина 6 километров. Сегодня ночью штурм будет возобновлен…
Гитлеровцы бомбят полк с утра. Над окопами висят группы по 10–15 самолетов. Однако существенных потерь у нас пока нет.
…Снова доносится назойливый комариный звон «мессершмиттов». Вдали слышатся глухие удары. Опять обошлось. На переднем крае – лай пулеметов, удары пушек. Как мы ни просили, нас в роты не пускают. Пришлось повернуть в обратный путь. Вскоре мы встретили несколько автомобилей, на которых смонтирована какая-то техника, заботливо укрытая брезентом. Наш всезнающий водитель торжественно объявляет: это и есть наше, уже знаменитое, новое оружие – «катюши», которых гитлеровцы смертельно боятся.
Машины свернули в сторону от шоссе, скрылись за холмом. Раздался раскат грома, и всплыло огромное желто-бурое облако дыма: «катюши» вступили в действие».
[32]
Следует отметить, что корреспондент довольно точно описал обстоятельства боев конца октября 1941 года на юго-восточных окраинах Калинина. Капитан Н. Т. Редюк действительно командовал 336-м стрелковым полком 5-й стрелковой дивизии до момента своей гибели 10 января 1942 года. Полк вел тяжелые бои в районе совхоза Власьево и элеватора. Журналист метко определил переход этих боев в позиционные формы, с минимальными результатами для обеих сторон. Ю. А. Жуков подметил и высокую активность немецкой штурмовой авиации над полем боя, ставшую одной из причин многих неудачных атак советских танков и пехоты на позиции противника.
В целом, овладение Вишенками на фоне этих боев выглядело, безусловно, серьезным успехом…
Впрочем, немцы также не испытывали каких-либо положительных эмоций от ежедневных изматывающих схваток. В журнале 36-й моторизованной дивизии 28 октября отмечалось: «Положение в силу отсутствующей поддержки люфтваффе и недостатка боеприпасов всё обостряется. Растущие потери. Устойчивость пехоты в обороне постепенно снижается».
С другой стороны, жалобы на люфтваффе вряд ли были обоснованы – уже в следующем абзаце документа говорится об исправно садившихся на аэродромы транспортных «тетушках Ю» с полезным грузом на борту.
Нарушение транспортных перевозок, вызванное атаками советских частей, являлось для калининской группировки вермахта серьезной проблемой.
В северной части города продолжала попытки наступления 31-я армия. Как отмечалось в ЖБД Калининского фронта за 28 октября, она «продолжала вести бой за овладение север. И сев. Зап. Окраиной КАЛИНИН. Армия, встречая упорное сопротивление противника, несет значительные потери. 133 сд в результате упорных боев к 13:00 28.10 овладела ПАВЛОВСКОЙ, УКРАИНСКОЙ и ОГОРОДНОЙ улицами. За время последних боев понесла потери до 1500 чел. убитыми и ранеными».
Такая же картина наблюдалась в полосе наступления 256-й стрелковой дивизии, которая, согласно фронтовому журналу, «наступая на сев. Вост. И восточную окраину КАЛИНИН, продвинулась вперед на 250 метров. Сильным артиллерийским и минометным огнем наступление приостановлено».
На участке 30-й армии 28 октября советские части успеха в атаках не имели, однако претендовали сразу на два сбитых Ju88, записанных на счет 21-го зенитно-артиллерийского дивизиона. Немцы признали потерю одного самолета – Ju88A-4 (заводской номер 2516) из Stab III./ KG76, причиной гибели которого были указаны «боевые повреждения».
На следующий день во фронтовых документах снова повсеместно отмечалось, что «попытки продвинуться вперед успеха не имели», причиной чего, естественно, было мощное сопротивление противника. Впрочем, 133-я стрелковая дивизия все же сумела продвинуться на 200 метров, «ведя атаки на КОНОПЛЯННИКОВСКОЙ улице и улице ШМИДТА».
В ЖБД КФ к тому времени появились уточненные потери 31-й армии за период с 24 по 28 октября: 404 убитых, 844 раненых. 29 октября в бою в районе Дорошихи погиб командир 46-го отдельного мотоциклетного полка майор Владимир Михайлович Федорченко.
Для того, чтобы хоть как-то увеличить наступательный потенциал измотанных боями соединений, командование Калининского фронта бросило в бой свой резерв – части 185-й стрелковой дивизии. Ее 1319-й стрелковый полк с 29 октября поддерживал наступление 256-й стрелковой дивизии в северо-восточной части Калинина с задачей овладеть Тверецким мостом (возможно, именно благодаря этой поддержке дивизия продвинулась за следующий день на 150 метров), а 257-й стрелковый полк поступил в распоряжение командира 5-й стрелковой дивизии в районе станции Чуприяновка. Потери 30-й армии за день боев составили 282 человека.
30 октября части 30-й и 31-й армий снова перешли в наступление, которое, ожидаемо, привело к ожесточенным, в том числе уличным, боям. В северо-восточной части Калинина они шли уже за Пожарную площадь, где немцы бросили на ликвидацию прорыва стрелковых полков 256-й и 185-й дивизий штурмовые орудия и последние резервы мотоциклетного батальона.
Судя по гибели командира отделения 101-го огнеметного танкового батальона лейтенанта Ольшевски (Olschewski), можно предположить и очередное применение «Фламинго» в этих уличных боях. К 17:00–18:00 немецким частям удалось стабилизировать положение, несмотря на отмечавшееся в документах усиление огня советской артиллерии.
Описание атак частей 5-й стрелковой дивизии в армейском ЖБД окончательно «зацементировало» стиль позиционной войны:
«336 сп, наступая вдоль ж.д., занял ж.д. будку и продвинувшись 200 м, был остановлен сильным огнем, закрепился».
День стоил 30-й армии 196 человек убитых и раненых. Немцы также несли существенные потери. К 31 октября составители журнала боевых действий 36-й моторизованной дивизии внесли запись о «почти 1000» общих потерь в сражении за Калинин.
В журнале 3-й танковой группы потери дивизии были оценены в 960 человек, соседняя 129-я пехотная дивизия, согласно этому же документу, лишилась в ходе сражения за город 550 человек. В целом, позиционные бои в городе и на его окраинах вовсе не были «игрой в одни ворота»: в них «стачивались» соединения обеих сторон.
Судя по немецким документам, наибольшую угрозу для частей вермахта представлял огонь советской артиллерии. Его резкое усиление повсеместно отмечалось с 29-го октября. Так, в ЖБД 1-й танковой дивизии присутствует следующая запись:
Советские минометчики на боевой позиции, ноябрь 1941 года.
«По-видимому, у противника имеются артиллерийские наблюдатели в городе, а также хорошо работающая служба оповещения».
