Однако все делается в этом ужасном мире мне назло. Девчонки принялись оживленно обсуждать трех жертв маньяка, убитых здесь неподалеку, отчаянно портя этим состояние неги. По всем понятным причинам я не стала упоминать о знакомстве с двумя из убитых, а также о совпадении выбора вуза с третьей жертвой.
— Прикиньте, я слышала, — сказала Маша Алексеева, — что у дороги Псих в маске оставил кровавый след. Будто он вытер окровавленный нож о снег и зачем-то наступил туда. Получился устрашающий ярко-красный след — это его метка.
Все дамы, включая меня, затряслись от страха, а Усачев заржал:
— Я знаю зачем. Он выполнял обряд пляса на крови принесенной в жертву темным силам козы! Ха-ха!
— Какой козы? — бросила Машка нож и гневливо воззрилась на бойфренда. — Он людей убил!
— А он, наверно, посчитал их за коз! Мань, прекрати, он же сумасшедший! Не ищи смысла в его действиях! — Не прав ты, Саша, подумала я, смысл должен быть.
— Но обряд? Что ты выдумываешь ерунду! Он запугивает оперов, чтоб не искали его! Никакого тебе бестолкового обряда.
— Пожалуйста, не надо больше про обряды, — взмолилась я, памятуя о вращательно-амулетных действиях экологички. Однако разговор возымел свой эффект: меня начало реально лихорадить от страха, и так теперь будет всегда, от любого маленького и незначительного упоминания о маньяке-серийнике. А все потому, что он знает меня. Он знает про меня. Он знает всё обо мне.
Здесь Танька вот так просто возьми да ляпни:
— А я его видела!
Решив сперва, что она говорит об убийце, а именно, о парне в спортивном костюме и натянутом на глаза козырьке, я подпрыгнула на бревне, разинув рот, и чуть было не брякнула: «Как, и ты тоже?» — но затем поняла, что она имеет в виду таинственный кроваво-красный след и прикусила язык.
— Где? — полюбопытствовала Лида, чуть расширив обведенные черной подводкой зеленые глаза.
— Да здесь и видела. Вот как сворачивать с главной дороги на проселочную, там и есть этот след. На снегу.
— Гонишь!
— Клянусь! — прижала Грачева ладошки к груди. — Не веришь — пойдем посмотрим!
— Пошли! — охотно согласилась Лидка, и все ахнули. А я от внезапного нервного напряжения сломала ноготь на правой руке, причем так неровно, что он теперь за все цеплялся. Когда ж я научусь таскать с собой пилочку?
— Вот и чапайте все вместе, — одобрил Санька, — а то только мужикам шашлык мастерить мешаете, отвлекая своим бесконечным щебетом.
— Ну и уйдем, коли мешаем! — обиделась Алексеева и стала уговаривать бывшую учительницу идти с нами. Та отказывалась, но четыре сумасшедшие выпускницы того и слышать не желали, взяли ее под ручки и насильно уволокли.
Шлепая впятером по смеси из грязи и подтаявшего снега, женская компания вышла на проселочную дорогу, на которой покоилась одинокая «копейка» (Лидкин водитель отчалил по делам, обещав приехать за нами по первому же звонку), и направилась в сторону поворота на шоссе. Предводительницей была, разумеется, активистка Танька.
— Вот, — удовлетворенно заявила она минуты через три, ткнув пальцем в сугроб на обочине и плавно затормозив.
Мы тоже остановились и зыркнули в то место. На белом фоне действительно что-то алело. Но даже приглядевшись, трудно было разобрать, что же это такое.
— Я говорю вам, это кровь! — с пеной у рта доказывала Грачева, указывая на мнимый след. — Она, видимо, капнула с ножа, когда он, разделавшись с жертвами, сматывался с места преступления. А заметив пятно на снегу, он взял и наступил туда.
— Думаешь, он заявился в лес на своих двоих? — усомнилась Пронина, привыкшая за несколько месяцев к роскошной жизни, в частности — к личному водителю. — Да еще и толком не зная, найдет он кого здесь или нет? Ерунда. Прям как в анекдоте про Штирлица. Слышали? — Но мы отмахнулись: не до анекдотов было; тогда Лида пояснила свою мысль прямо: — Скорее всего, они приехали все вместе.
— И зачем же?
— К примеру, отпраздновать что-нибудь. Как мы сейчас. Но компания не знала, что один из них — маньяк. И поплатилась за это жизнями.
— Ну, Лида, тебе б романы писать, — фыркнула Танька.
Я также не уловила ничего правдоподобного в выдвинутой Прониной версии. Какая связь может быть между интеллигентной супружеской парой, студентом-двоечником и Психом в маске? Нет, никакой компании не было, и никакого праздника тоже. Они просто чисто случайно оказались рядом, в одном месте. Хм, в лесу? Нет уж, дудки. Вот тут Лида на самом деле права, они приехали на машине. Либо порознь, либо вместе, но ни о какой дружбе и даже знакомстве тут и речи не должно быть. Только что они делали поздно вечером в лесу?…
В мои не доведенные до логического конца размышления ворвалась Машка, сказавшая интересную вещь:
— А как он один уложил сразу троих? Может быть, маньяков несколько и они действуют сообща?
— Фигню не городи! — разозлилась Лидка. — Маньяк — всегда одиночка.
— Я думаю, — подключилась я, — здесь сработал эффект неожиданности. Никто не ждал от него ничего дурного. Только вот почему? Как он расположил людей к себе? Почему они позволили себе повернуться к нему спиной?
— Может и не поворачивались, — нахмурилась Мария Николаевна, которой, конечно, не нравился весь этот разговор, но она понимала, что молодежь сильно нуждается в острых ощущениях и адреналине, потому не стала нас оговаривать. — Просто сделать ничего не успели. И вообще, может, хватит про убийства? У меня сейчас аппетит пропадет.
Тут Грачева усмехнулась и глянула на меня.
— Что ж, все свои вопросы ты, Юлька, можешь адресовать ему прямо. До меня слушок дошел, будто ты углядела его в окошке. Это правда? — Эх, Таня, знала бы ты то, что произошло на следующий день, ты б сейчас так не ухмылялась! Когда я кивнула, она продолжила: — Мне интересно, и что же ты сделала? — В этом месте Алексеева, стоявшая чуть в стороне и глядевшая в глубь леса, пронзительно закричала. — Да, точно! Наверняка закричала и в обморок грохнулась! Я помню, в школе ты частенько сознания лишалась, ты ведь такая трусиха! А я вот из другого теста. Если б я его увидела, я б ему… — Внезапно Танюха осеклась, взгляд ее устремился куда-то мимо меня, а изо рта вырвался раздирающий душу писк. Следом за ней завизжала обернувшаяся на лес Лидка.
Мы с Марией Николаевной решили уточнить, что же так напугало девчонок и тоже глянули в ту сторону.
В нескольких метрах от нас между коричневыми стволами деревьев стояла галлюцинация в виде балахона того же цвета, порезанный бахромой низ которого бодро развевался по ветру, и белой маски в обрамлении капюшона. Самое ужасное было в том, что глюк предполагал наличие под этой оболочкой настоящего человеческого тела, с мыслями и планами относительно наших жизней. Но если это всего-навсего мираж, то он должен растаять, испариться, будто бы его и не было, ведь так? Надо всего лишь моргнуть.
