— Катя, вернемся к насущному! — взмолилась я.
— Хорошо. Завтра, рано утром, часов эдак в одиннадцать, я за тобой зайду. Целую, пока.
И нечего смеяться. Для кого-то раннее утро — часов пять-шесть, а для нас с подругой… Одним словом, совы.
Ближе к полуночи меня охватил приступ легкой паники. Я опасалась, как бы ОН опять не позвонил, тогда я стопроцентно сойду с ума. Да, я понимала, что бояться особо нечего: родители дома, да и что он может мне сказать такого, чего еще в тот раз не сказал? Но все же, все же…
Тут меня осенило. Спасение! Я сползла с постели на пол, пошарила под тумбочкой и, найдя нужный проводок, отключила на фиг телефон. Вот так. И пусть Бориска меня убьет.
— Юля, десять часов, — донеслось до меня недовольное мамино сквозь сон, который правильнее было бы назвать чуткой утренней дремой. — Ты хочешь, чтобы Катя тебя ждала?
— Нет, — промямлила я, не открывая глаз. — И вообще, она всегда опаздывает на шесть с половиной минут, так что я могу еще поваляться. — С этим я перевернулась на другой бок, но не тут-то было.
— Вставай, овца! — сдернули с меня одеяло.
— Мама, как не стыдно! — возмутилась я, так как шелковая ночная сорочка была до неприличия короткой, а трусики я на ночь, понятное дело, снимаю.
— Быстрее встанешь! — усмехнулись мне в ответ. Мать никогда не отличалась чрезмерной застенчивостью, которой с лихвой досталось при раздаче на небесах, еще перед рождением, мне, потому она всегда потешалась над припадками скромности у своей дочери.
Я отправилась в ванную, а оттуда — на кухню. Еле впихнув в себя бутерброд, стала расчесываться, попутно соображая, во что бы мне сегодня облачиться. Желательно выглядеть неприметно, чтобы маньяк не смог выделить меня в толпе, а если все-таки выделит и начнет по обычаю следить, можно будет с этой же толпой слиться и в нужный момент незаметно свернуть с намеченного пути. Вбежать в проходной двор, допустим, или же заскочить в последнюю секунду в отъезжающий автобус.
Значит… Значит, темные джинсы и неброский свитер. А красная куртка не годится. Что бы мне вместо нее надеть?
Постояв секунд тридцать в размышлениях, поняла, что выбора так или иначе нет. В пальто я спарюсь, в джинсовке замерзну, а мамина новая ветровка имеет размер, превышающий мой собственный минимум на четыре единицы.
Звонок застал меня врасплох. Стоя в джинсах и наполовину надетом свитере, я тупо зырила на маленький серебристый телефон, не зная, что делать.
— Ответь, — шепотом подсказала мама. — Кстати, зачем ты вчера выключила городской телефон?
Я ничего ей не сказала и, натянув свитер, взяла в руки мобильный. «Входящий звонок. Роман», — сообщил он мне. Нажав «Оk», я вышла из комнаты и поднесла трубку к уху, ничего, однако, в нее не произнеся.
— Але, Юля? Але, ты слышишь меня?…
— Да, — наконец соизволила я выдать. — Я тебя прекрасно слышу. — Что и говорить, держалась я холодно.
— Как ты? Ты же обещала позвонить, когда вернешься! И почему у тебя такой голос, что-то случилось?
— Да, — снова согласилась я по-прежнему сухо. — Случилось.
— И что же, позволь узнать? — Роман тоже сбавил обороты, поняв, что его нежный голос на меня уже не действует так наркотически и опьяняюще, как было раньше, и пытаясь держаться теперь если и не черство, то немного отстраненно.
Я ответила вопросом на вопрос:
— У тебя, случайно, нет знакомых на «Опеле — Омега»?
Не знаю, зачем я спросила. С одной стороны, ерунда, с другой, — пару секунд в ответ молчали. Или это просто время так сильно замедлилось?
— Хм… «Опель», «Опель»… Нет, вроде. А почему ты спрашиваешь?
— На этой машине ездит убийца, — безэмоционально проинформировала я его.
— Ты что, знакома с ним лично? — нервно усмехнулся Роман.
— В некотором роде, да. Он убил моего друга.
— В смысле? Как — убил? — Я молчала. — Какого друга, ты о чем?! Отвечай же!!
Вот уж не хотела, но… расплакалась. Причем с подвываниями, с всхлипами, размазывая слезы по лицу и выдавая изменившимся не в лучшую сторону из-за этого голосом благодарному слушателю все детали преступления, которые до сего момента хотела бы скрыть, а именно:
— Он был в лесу. Убийца в белой маске. Все побежали, а я упала. Как всегда! Я все время падаю… А он… Он погнался именно за мной, но тоже упал, иначе бы непременно убил! Потом он скрылся на «Опеле», а я… Я нашла… Ваньку… мертвым. Он выпустил ему кишки! А-а! — рыдала я прямо в трубку, ничуть не стесняясь.
Долгая пауза, в течение которой я не переставала реветь белугой, прервалась возмущенным Ромкиным:
— Вот б…! Не может быть! Ты уверена?! Ты уверена, что его убил тот психопат в маске?
— Ну естественно! А после этого мне пришлось общаться с тупыми ментами. Они никак не хотели верить, что там побывал маньяк. А ребята не целиком запомнили номер автомобиля… Дурдом, — пришлось мне подытожить. Жигунов отчетливо застонал. — Эй, — возмутилось мое нутро, — у тебя там что, любовница? Ты чего стонешь? Я ему про убийство рассказываю, а он, не отрываясь, так сказать, от производства…
— Да нет у меня любовницы! — чересчур громко рыкнул он. — Просто это кошмар какой-то! Кошмар… Нам нужно увидеться.
— Это зачем? — Я стала вновь холодной и неприступной, коей была в начале разговора.
— Поговорить. Я вижу, что ты взвинчена, и считаю своим долгом тебя успокоить.
— Успокоить?! — тут уже рыкнула я. — Ты хоть догнал то, что меня пытаются убить?! Уже пытались!
— Господи, ну с чего ты взяла, что именно тебя? Если бы упал кто-то другой из ребят, он бы на другого набросился! Успокойся, не нужна ты маньяку. Даже если бы и так — как он тебя найдет?
— Ром, ты не понял. Он следит за мной, ходит по пятам. Я сама его видела! Это парень лет двадцати пяти, в бейсболке.
— Погоди, погоди… — кажется, заинтересовался собеседник. — Какой-то парень провожает тебя до дома? И ты сделала вывод, что это тот самый маньяк? Я тебя умоляю! Ты совсем уже свихнулась!
— Это еще почему? — теперь уже заинтересовалась я и, так как успела дойти до санузла, чтобы мать не услышала диалог, опустив крышку унитаза, с удобством устроилась на нем и превратилась в слух.
— Ну как — почему? Маньяк ходит в маске, а ты говоришь — в бейсболке. И вообще, он не следит за жертвами, а просто убивает, когда у него случается приступ садизма. А это просто… какой-нибудь тайный воздыхатель, вот и все. Дала тоже… Следит за мной… Маньяк…
— Ты что передразниваешь! — незлобиво бросила ему я, а сама напрягла извилины. Озвученная Жигуновым мысль раньше не приходила мне в голову. — Да? Ты так думаешь?… Постой! А как же «пуф»?
— Что? Кто это такой? — Я рассказала, что за зверь такой этот «пуф». — Ну ты дура вообще. Он небось заигрывал с тобой. Кто же знал, что ты такая впечатлительная? Бросилась под машину… Он и дал деру от тебя!
