«Господи, почему именно я? — пронеслись у меня в голове мысли. — Почему это происходит со мной? Что я сделала не так? Неужели я умру? Это кошмарный сон, я хочу проснуться! Хочу проснуться!»
Я вылетела на террасу, когда Псих в маске уже вовсю несся по столовой, и закрыла на задвижку хлипкую дверь из дохлого куска дерева прямо перед его носом. Точнее будет сказать, перед его белой маской, изображающей чудовищную, гротескную гримасу ужаса. Насколько же изобретательным в своих готических фантазиях был основатель фильма «Визг», коли он сумел придумать такое! От единого взора, вскользь брошенного на белый лик маски, возникает ощущение, что ты находишься прямо в аду.
Убийца разбежался и прыгнул на запертую дверь. Она отозвалась глухим треском, но выстояла, однако стало очевидно: ее защиты надолго не хватит.
Стараясь не терять драгоценного времени, я придвинула к двери стул, еще раз повторив Саманту, и принялась отодвигать стол от входной двери. Какой дебил додумался преградить выход? Ах, ну да, это сделала я сама… Вот ведь закон подлости. Или ирония судьбы, если хотите: думала уберечься от вторжений извне и тем самым сама себе усложнила жизнь.
Если бы маньяк искал легких путей, то выбил бы эту картонную дверь одним ударом, и через мгновение я оказалась бы тепленьким, но начавшим безвозвратный процесс понижения своей температуры трупом, но, по превеликому везению, что со мной, в принципе, случается редко, киллер был падок до ярких театральных эффектов и для пущей красочности вонзил острие в центр двери, словно репетируя на ней, слабой и безответной, мое будущее скорое убийство. Такой же слабой и безответной жертвы, как и эта несчастная дверь.
Не понимаю почему, но от созерцания торчащего из двери лезвия мне стало вдвойне страшно, точно он проткнул вовсе не деревянный прямоугольник, а мое тело. Невероятно сильный животный ужас сковал организм, прибавляя лбу жар, животу — холод, сердцу — быстроту биения. Казалось, еще вот-вот — и оно не сможет выдерживать настолько сильный ритм работы, приказав этим долго жить.
В висках пылко стучало, руки, сильно вцепившись в крышку стола, живо его оттаскивали.
Еще чуть-чуть… Еще совсем немного… Давай же, быстрее…
Стол внял мольбам, позволив себя отодвинуть достаточно для того, чтобы обойти его и оказаться возле спасительной двери. Я схватилась за ручку.
…Какого дьявола?!
Тем временем дверь на террасу превратилась в решето (маньяк не остановился на однократном всаживании лезвия в препятствие, он делал это беспрестанно, и от каждого звука «т-тук» душа готова была отделиться от тела), и оставалось лишь изумляться ее стойкости.
— Нет! — сорвалась я на крик, продолжая дергать ручку и не понимая, какого лешего она не подчиняется, пока вдруг не вспомнила, что самолично ее заперла.
Куда же я дела ключи?! Вспоминай, ну же!!
Т-тук!..
Перескочив через стол, я догадалась заглянуть в верхний ящик трюмо. Взяв ключи, полезла обратно через стол, к заветному замку.
Т-тук!..
Страх сковывал мысли, препятствовал быстрым и осмысленным телодвижениям. Мешал думать, мешал адекватно реагировать, мешал просто действовать. Мешал бороться за единожды данное мне существование, которое более уже никогда не повторится, ежели я сию секунду не отворю эту долбаную дверь. Возможно, будут другие жизни, три, пять, семнадцать, но это буду уже не я…
Маньяк выломал дверь. Я вскрикнула и едва не выронила ключи. Нет! На сей раз я не поступлю, как в каждом дурацком фильме! И я сжала связку покрепче в руке, но из-за этого запуталась, какой из ключей уже пробовала, а на железном, чуть погнутом кольце их было слишком много…
На мое счастье, Убийце в маске доставлял явное удовольствие сам процесс погони за жертвой, и он жаждал растянуть это наслаждение на как можно более длительный срок, потому пошел на меня медленно, подняв над головой остро заточенный нож, засверкавший под лучами радостного солнца, которое пробивалась во все уголки застекленной террасы. К сожалению, сами окна делились рамами на мелкие квадраты, так что выбивать стекло не имело смысла: ни в одно из них я бы не пролезла. Потому выход был один — через дверь.
Обернувшись на маньяка, я быстро посмотрела на ключи, надеясь на зрительную память, и вставила в итоге в замочную скважину нужный. Маньяк запрыгнул на стол, за которым и стояла его сегодняшняя жертва. Я повернула ключ в замке и толкнула дверь вперед, пролетев вслед за ней на улицу от силы собственного удара и приземлившись на четвереньки. За мгновение до этого у меня над ухом что-то просвистело и послышался звук соприкосновения лезвия с деревом — «т-тук!». Страшно подумать, что было бы, не упади я на землю.
Не оборачиваясь, вскочила и понеслась что есть мочи по грязно-белому снегу куда глаза глядят. Сперва за мной вроде погнались (я слышала топот и громкое дыхание), но затем отстали. Споткнувшись обо что-то, я упала, ударившись лицом о неведомо откуда взявшееся бревно и разбив губу в кровь. Поднявшись, побежала дальше.
Так я несколько раз падала, обо что-то ударялась, поднималась, бежала дальше, мерзла от мокрого снега, забившегося за ворот куртки и рвала эту куртку обо все то, за что цеплялась и обо что ударялась. Наконец уходящее сознание подкинуло мысль о том, что за мной уже никто не гонится и поэтому неплохо бы было отдохнуть да восстановить утраченную энергию, и я на сей раз нарочно повалилась в сугроб и отключилась.
Глава 12
Кто-то привязал к моему лицу холодильник. Зачем? Я же замерзну!
Я с трудом открыла глаза. Что это за сплошная белая пелена вокруг? Испугавшись, что моментально и бесповоротно ослепла, я дернулась и тут уж поняла, что просто лежала на земле вниз лицом. Потому-то и холодно, потому-то и пелена.
Я поднялась и стала растирать физиономию ладонями. Интересно, сколько я тут провалялась? По всей видимости, недолго, от силы — две минуты, иначе бы произошел некроз тканей по вине обморожения и пришлось бы распрощаться со своей довольно милой мордашкой. Когда руки устали от монотонных, однотипных движений, я оставила лицо в покое и медленно побрела вперед между похожими, будто близнецы, домиками, пытаясь сориентироваться на местности. В какой части деревни я нахожусь? Как мне выйти на дорогу?
Я решила это выяснить по номерам ближайших домов, но эта тактика не дала никаких ощутимых результатов: дома строились не друг за другом в ряд, а кто где, так что номера были разбросаны весьма хаотично и беспорядочно, по какому-то неизвестному и непонятному мне закону, и с домом номер пятнадцать очень нагло соседствовали дом номер сто тридцать один и сгоревший сарай с табличкой пятьдесят. Тогда, за неимением других планов на спасение своей нетленной души, заключенной в бренное тело, я начала истово молиться и креститься, в результате этого через каких-то пару минут провидение вывело меня на главную дорогу, ту, где находилась древняя остановка, а чуть поодаль — неработающая почта.
Поморгав от удивления, я поблагодарила Всевышнего и бодро зашагала к облезло-зеленому строению в три стены с крышей, уповая на то, чтобы там оказались добрые самаритяне, готовые одолжить несчастному, побитому злой мачехой ребенку немного денег (в кармане куртки я насчитала три рубля и двадцать копеек). Деньги имелись в сумке, но сумка осталась в доме, и возвращаться туда по понятным причинам не хотелось. Опять же стучаться в любую избу не станешь: во-первых, старушки могут быть глухи, во-вторых, кто знает, дадут ли денег уличной попрошайке. У маньяка тоже не попросишь — сдается мне, он жлоб тот еще. Остается остановка. Здешних бабушек и спившихся алкоголиков кто-нибудь да навещает, вот они-то и должны в данный момент находиться именно там, ждать редко ходящего автобуса.
