— Его и выпускали, но только с подпиской о невыезде. А с появлением нового трупа сажали снова. Они и хотели доказать, что он тут вообще ни при чем.
— Ага, и сами стали при чем.
— Они не думали, что я их раскрою.
— Нет, ты их что, оправдываешь? — ополчилась против меня Любимова, которой претила сама мысль о том, что ее лучшая подруга может добровольно позволить мужчине собой манипулировать.
— Не знаю. Я не знаю, как быть, — посетовала я на судьбу. — Он мне очень нравится, но они меня использовали. Причем настолько гнусно и подло!
— Рада, что ты это понимаешь.
— К тому он оказался женатым. И с ребенком.
— Боже! — Катька, по всей видимости, схватилась за голову и стала ею качать, не отнимая рук. Потом все-таки справилась с собой и вновь взяла в руки трубку. — Силы небесные! Покусай его таракан! Вот и верь после этого мужикам! Точнее, наоборот, не верь, Юлька, не верь!
От усталости я плюхнулась в кресло.
— Но он клянется, что его брак на грани развода. И через два месяца он будет свободен. Что мне теперь с ним делать? — Я посмотрела на стену над софой, где висели, тикая, часы в форме сердца. Его подарок. Вот и мое сердце сейчас точно так же тикало, отсчитывая положенное мне до последнего удара время, которое, как мне казалось, в связи с последними напряженными неделями будет печально недолгим.
— Ой, они все клянутся, поверь мне. Но проходит месяц, два, полгода — ничего не меняется. То детей сначала надо в школу отдать. То подождать, когда они ее закончат и станут взрослыми и самостоятельными. Потом начнет жена болеть, а он не сможет бросить ее в таком состоянии. Затем будешь ждать, когда эта жена помрет, прости, Господи. Но так и не дождешься — живучие они, эти чужие жены!
— Откуда ты все знаешь? Об этой жизни? — подивилась я. Вроде подруга лишь на год меня старше, а иной раз кажется, точно лет на пятьдесят.
— Веллера читала? «Все о жизни», так и называется книга. Вот оттуда. Слушай, хочешь мой совет? — Конечно, я хотела, потому и выболтала все подробности своей личной жизни. Совет был мне крайне необходим! — Тебе с ним надо сделать всего один глагол, на букву «з».
— Хм… забодать? Замучить? — включилась я в игру. — Запутать? Задурить? Запудрить мозги?… Ах! — испугалась я догадки, осенившей меня после недолгих раздумий. Жестоко, конечно, но что поделать! Раз Катя говорит — надо, значит, надо! — Замочить! А нас не посадят?
— Подруга, ты че, белены объелась? — отпала Катерина, услышав такое. — Забыть его надо, забыть! Ну или «забить», как тебе больше нравится. То есть сначала забить, а потом забыть. Столько свободных парней на свете, мы тебе получше найдем!
— Ах, забы-ыть! — подивилась я легкости отгадки.
— Именно. А ты сразу — замочить. Экая ты кровожадная!
Неожиданно отключили свет. Из ванной, где мылась мама, незамедлительно донеслось ее возмущенное:
— Ну, Мосэнерго! Чтоб вам всем голой попой на муравейнике сидеть!
В следующее же мгновение, очевидно испугавшись столь неприязненной для заднего места процедуры, работники Мосэнергосбыта электричество вернули. Правда ненадолго.
— Думаю, тебе нужно развеяться, — сказала мне мембрана. — Не нужно даже, а жизненно необходимо. Что ты завтра делаешь? — проявила она любопытство, и свет вновь нас покинул. Забегая вперед, скажу, что на сей раз на более продолжительный период, очевидно, сотрудники, посовещавшись, решили, что против муравейников ничего не имеют.
— Вызываю электрика, — отшутилась я.
— У вас тоже творится этот беспредел? Понятно. Итак, ты ничего не делаешь. А коли так, то завтра отправляешься со мной на ярмарку.
— Что еще за ярмарка? — Держа у уха трубку, я на ощупь переселилась на софу и прилегла.
— С сегодняшнего дня по двадцать четвертое число у «Гиганта» проводится масштабная вещевая ярмарка. Ленка сказала, там дешевое, но в то же время вполне симпатичное барахлишко. Насчет качества она предпочла умолчать, но мы с тобой, Юлёна, не богачи, нам и синтетика сойдет. Ну что, зайдешь за мной где-нибудь в час?
— Не-а. Я ленивая, к тебе подниматься надо. Давай возле подъезда?
— Лады.
На этой веселой ноте мы завершили разговор. Было приятно, что верная подруга готова пожертвовать своим личным временем ради того, чтобы развеселить меня, и трубку я клала с улыбкой на устах.
На следующий день, во вторник, ровно в час дня я была у Катиного подъезда. Сегодня, несмотря на вторую половину марта, было настолько жарко, что я позволила себе облачиться в джинсовку и джинсы с кроссовками. Воистину, скоро в Московском регионе начнут расти пальмы с бананами. Хотя нет: бедняги замерзнут летом.
Подруга выплыла с опозданием в шесть с половиной минут, что было для нее так типично, и выглядела сверхшикарно: не застегнутый белый кожаный пиджачок, черная мини-юбка, черные сетчатые чулки, черные же стрейчевые сапожки до колена и новый пуловер со стразами с приличным вырезом. Катя всегда являлась эталоном изящества, стиля и женственности, и все же яркий макияж и не менее яркий маникюр лучше бы котировались на свидании в ночном клубе, чем во время похода за покупками. Впрочем, кому как нравится.
— Привет, — отбросив с плеча завитый каштановый локон, поздоровалась подруга.
— Привет, — откликнулась я и, наоборот, перекинула светлый хвост через плечо вперед: не все Кате, кокетничая, поправлять прическу, можно и мне разок.
Через пятнадцать минут мы были у «Гиганта». Ярмарка кишела покупателями и пестрела разнокалиберным товаром: от заколок и бижутерии до курток и шуб из натурального меха. Четыре длиннющих ряда палаток заняли почти всю площадь перед дворцом культуры и заканчивались аккурат перед древней, обшарпанной сценой. В наш город давненько не заглядывали звезды, но сегодня они решили сделать исключение в лице недавно созданной группы «Закат» (той, о которой и говорила вчера Лида), что давала сейчас благотворительный концерт просто для фона. Да, приход весны исключительно позитивно влияет на характер и настроение людей. Хотя коллектив, насколько мне известно, родом именно из нашего города, потому их выступление не является таким уж грандиозно добрым поступком.
— Люблю тебя, хочу тебя, — вещал со сцены незатейливые рифмы слабоголосый вокалист — паренек лет пятнадцати с подростковыми прыщами на лице. — И весь я твой, и вся ты моя…
— Давай сюда, — повела меня Катя в первый ряд. — О, косметика!
Оглядев ассортимент — довольно-таки богатый, — глаза у Катьки засветились алчным блеском. Мои же приобрели скучающий вид: я пришла сюда за конкретными вещами, потому мне как-то не улыбалось тратить время возле палатки с тем, чем я практически не пользуюсь.
Испробовав на боковой стороне ладони все тридцать два блеска для губ разных оттенков, Катюха остановила выбор на тоне номер девятнадцать (цвет назвался романтично — «Первый поцелуй», но я бы окрестила его просто как «розовый») и бойко принялась торговаться. Продавец не желала уступать, разговор затянулся, и я решила пройти дальше в поисках летней одежды, посчитав, что авось в одном и том же проходе Любимова меня не потеряет. Вскоре, толкаясь между палатками, изобиловавшими различной продукцией, я налетела на Лидку.
