В голове что-то щелкнуло, заставив извилины активно шевелиться. Так бывает, когда, увидев человека, осознаешь, что раньше где-то уже с ним сталкивался, но не можешь вспомнить когда и при каких обстоятельствах.
— Свидетели утверждают, — продолжала тетка, — что за несколько минут до обнаружения трупа Звеньевой из-за угла Дворца культуры выбегал человек в костюме маньяка из фильма «Визг». Свидетели рассмотрели, как с ножа, что он держал в руках, стекала свежая кровь. Их фамилии в интересах следствия не разглашаются.
Тетка-ведущая исчезла, появился мужик, повернутый к камере затылком, и надпись «Голос изменен».
— Мы сначала решили, что это маскарад, и нож не настоящий, ну, тот, что к костюму прилагается. Я думал, окунул картонный нож в кетчуп и бегает всех пугает, ну вроде шутки.
— Какого он был роста? — осведомился голос за кадром.
— Ну, примерно… Не могу точно сказать. Высокий. Вот, а потом зашли во двор, а там… девушка мертвая.
Снова возникла ведущая.
— Если кто-нибудь располагает информацией относительно убитой, просьба обратиться…
Папа переключил канал.
— Кошмар какой-то! Вот молодежь пошла! Убивает направо и налево.
— С чего ты взял, что убийца из молодежи? — разумно поинтересовалась мама.
— Взрослый человек на такое не пойдет. Все беды от молодых!
— Где я ее видела? — полюбопытствовала я сама у себя.
— Ага, проснулась! — радости папани не было предела. — Объясняй сейчас же, с кем у тебя роман?
— Что? — удивилась я. Или я все-таки не до конца проснулась, или у папы поехала крыша. — Нет у меня никакого романа!
— Как нет? В писульке твоей ясно сказано: роман.
— Где-где сказано? — недоумевала я.
— Где-где… в записке! Ну, в открытке то есть!
— Серж, — снова подключилась мама, — Роман — это мужское имя, и это не значит, что у нашей дочери с ним роман!
От продолжения дурацкого разговора меня спас телефонный звонок. Не поднимаясь с постели, я потянулась к телефону, лежащему на прикроватной тумбочке.
— С добрым утром! — Это был Димка. — Как вчера дошла?
— Прекрасно! — оскалилась я.
— Ты злишься, да?… Я так и знал. Слушай, извини, что так вышло. Я опомниться не успел, как оказался в этом отвратительном баре! Как только ты скрылась за дверью, ко мне подлетел Санек и заставил идти с ними. Это было ужасно.
— Ах! — поддельно ужаснулась я. — Они приставили к твоему виску дуло пистолета! Действительно ужасно, вот сволочи!
На том конце горестно вздохнули.
— Мне, конечно, ничего не приставляли, но… И Танька пошла с нами! — поняв, что невозвратимо идет ко дну, Димон решил потащить с собой за компанию Грачеву. — И пила больше всех, прикинь!
Я засмеялась.
— Ладно, проехали.
— Лады. Смотрела сейчас новости? — сменил он тему. — Эта Алена — или как там ее? — сидела впереди нас.
— Да? — удивилась я. Хотя чему тут изумляться? Все вокруг давно потешаются над моей рассеянностью. Если бы впереди сидел сам Брэд Питт, я б и его не заметила, что мне какая-то девчонка?
— Да, а ты не запомнила ее? Она все время чмокалась с парнем справа, мешая смотреть фильм. Я ей тогда желал провалиться. А теперь чувствую свою вину! А парень слева от нее, кстати, не сводил глаз с тебя.
— Серьезно?
— Ну ты даешь! Ты и впрямь до ужаса невнимательна. Я думал он в тебе дыру просверлит своим взглядом. Главное, в кино пришел, а смотрел в противоположную от экрана сторону. Я тогда поспорил сам с собой, подойдет ли он к тебе после сеанса.
Так. Либо Хромов подлизывается, сочиняя на ходу слезливую мыльную оперу, либо тот парень не кто иной, как Ромка. Тогда получается, что девушка…
— Боже! — крикнула я Димке и сбросила звонок, не попрощавшись. Повешенные вчера вечером над моей кроватью часы в форме сердечка тревожно тикали, навевая следующие невеселые думы: у убитой девицы был парень, а у парня — друг, и всегда они ходили втроем. Что, если их всех…
«Чушь», — сказала я сама себе. Нашли только один труп, а не три. В любом случае я должна исполнить свой гражданский долг.
— Мама, я иду к следователю! — Я вскочила и начала собираться.
— Зачем еще?
— Я знала убитую. Мои показания могут помочь следствию.
— Началось! — выдохнули хором родители, но спорить со мной не стали: горбатого исправит лишь могила, а тяга к собственным расследованиям — это и есть мой самый главный горб.
Зайдя в дверь, на которой имела место табличка «Акунинский Б.Н., следователь по особо важным делам», я, слегка кивнув разговаривавшему по телефону Борису Николаевичу, привычно устроилась на стуле напротив.
Положив трубку, следователь глубоко вздохнул и полез в карман пиджака за розовеньким в белый цветочек платочком, которым незамедлительно принялся вытирать немалую плешь на голове. Разговор, как я поняла из этого жеста, был не из легких. Между прочим, моему старшему другу не было и сорока, а он уже наполовину лысый. Наверно, виной всему нервная работа, частенько заставляющая посещать унылый кабинет по выходным, как сегодня, например.
«Это вы аэрозолем для полированной мебели протираете?» — хотелось мне подколоть Акунинского, наблюдая, как он трудится над своей лысиной, но, к сожалению, несмотря на то, что мы с Бориской были хорошими знакомыми, панибратства он не допускал.
— Ты по делу или так зашла? — спросил он меня и принялся молиться вполголоса: — Только бы просто так, Господи, пусть окажется, что просто так…
Опустив глаза, я была вынуждена порушить его упования:
— По делу.
— Господи! — простер он свои ручищи к потолку. — За что мне это наказание? Ты же обещала никуда больше не впутываться!
— Да, — припомнила я подобный разговор, — и обещание свое сдержала, целых полтора года никуда не влезала. Сколько же можно никуда не влезать?! — искренне недоумевала я.
— Всю жизнь! Не приходил в твою не сильно умную головку такой ответ? Люди сидят себе дома и радуются тихой размеренной жизни, а вы со своей Катькой… Эх, — махнули на меня рукой. — Ну, что на этот раз?
— На этот раз серийный маньяк-имитатор, — гордо возвестила я.
— Да-а? — недоверчиво протянул следователь. — И каким, позволь, местом ты тут замешана? Психологический портрет киллера мне составишь? Ха-ха! — потешался он надо мной. Было, мягко скажем, обидно.
— А что вы из меня дуру делаете?
— Да и делать-то не надо, все еще девятнадцать лет назад сделали. Эх, знал бы, что так выйдет, нашел бы твоих родителей и подарил бы им контрацептивы, ха-ха! Ну ладно, чего это я разошелся, — поправил он сам себя. — Грешно смеяться над больным, тем более на голову, человеком. — И, видя, как изменяется выражение моего лица: — Шучу я, шучу. Извини. Так что там у тебя? — Я никогда не была злопамятной, потому сразу же простила своего лысого друга и выложила все, что знала по данному вопросу. — Значит, на «двенадцатой» отчалили? — следователь тут же принял стойку. — Цвет автомобиля? Номер? На кого зарегистрирован?
