Меня захватывала наука об отношениях. Начать исследование было целесообразно со здоровых коммуникаций и их влияния на развитие разума. И лишь потом перейти к подробному изучению ситуаций, в которых разум не развивается в направлении здоровья и стойкости, приходя к отсутствию порядка и расслабленности.
В 1981 году, когда я еще был студентом, Дэвид Хьюбел, мой преподаватель нейробиологии, и Торстен Визель получили Нобелевскую премию: они показали, как опыт формирует структуру развивающегося мозга котят. Переживания в период раннего развития оказывают сильнейшее влияние на структуру и функцию кошачьего мозга. Эти результаты и лекции Хьюбела повлияли на мое профессиональное развитие, открыв новую грань: наш мозг мощно формируется опытом. Безусловно, это помогло лучше понять структуру и функцию головного мозга и переплести их с тем, как наши отношения — один из видов опыта — формируют разум.
Тогда же я задумывался, не помогут ли пациентам открытия Хьюбела и других ученых излечиться от психотравм и найти силы посмотреть в глаза проблемам с настроением, мыслями и поведением. Восстановление после психотравмы казалось непосредственно связанным с тем, как пациент осмысливает свою жизнь и создает связный нарратив насущных ожиданий. Может ли интегрирующий память гиппокамп играть роль в поиске смысла? Исследователи привязанности независимо друг от друга обнаружили: человек, осмысливший свою травму, не передаст ее в форме дезорганизованной привязанности своим детям. Если влияние психотравмы осталось неосмысленным, к сожалению, велика вероятность, что дезорганизация перейдет по наследству. Может ли разрешение психотравмы быть связано с каким-то ключевым нарративным актом осмысления, который, в свою очередь, связан с фундаментальным процессом головного мозга? Как осмысление влияет на социальное поле семьи, поддерживая формирование безопасной привязанности и здорового разума?
Первая попытка применить открытия в области обработки информации гиппокампом была как минимум концептуально полезна для понимания и разработки стратегии лечения больных с ПТСР. Хотя тогда, в 1980-е годы, нам ничего или почти ничего не рассказывали о мозге, первый опыт в психотерапии и предыдущее обучение снова и снова возвращали меня к тому, что разум пациента лучше всего понять с точки зрения взаимодействий мозга и отношений. Важно и то и другое. Разум и внутри и между, и на этом, видимо, должно быть сосредоточено успешное исцеление разума — психотерапия.
Если опыт действительно меняет активность головного мозга, и это может изменить структуру развивающегося мозга, то взаимодействие с родителем, видимо, формирует мозг ребенка. Могут ли отношения с психотерапевтом влиять на функцию и структуру мозга пациента? Если да, то как понять такой эффект? Если опыт отношений создает структуру мозга, не приведет ли это к долгосрочным улучшениям в жизни пациента с лекарствами и даже без них?
Эти вопросы наполняли мой разум каждый день научной и психотерапевтической работы.
Нейропластичность и культурные системы
В нейробиологии издавна считалось, что головной мозг имеет очень локализованные функции и во взрослом возрасте перестает расти. Теперь известно, что впадать в крайности неверно. Функции головного мозга, такие как память, эмоции и даже моторная активация, широко распределены, а не ограничены той или иной маленькой областью. Даже разделение сенсорных входящих сигналов и двигательных исходящих уже не кажется жестким. Распределение карт в головном мозге — активных областей, которые вместе формируют психические функции, — видимо, постоянно и динамично меняется под влиянием жизненных переживаний.
Мозг продолжает расти в течение всей жизни. Да, есть важные ранние периоды роста, когда он уязвим и для здорового развития нуждается в определенных входящих сигналах, но с окончанием детства и подросткового возраста рост не останавливается. Есть четыре основных способа долгосрочных изменений мозга под влиянием опыта, активирующего разряды в нейронах. Эти разряды ведут к временным, недолгим химическим ассоциациям нейронов, обеспечивая немедленную или краткосрочную память. Но долгосрочные изменения структуры мозга случаются и во взрослом возрасте. К ним относятся: 1) образование новых нейронов из нервных стволовых клеток — это подтверждено у взрослых как минимум в гиппокампе; 2) рост и модуляция синаптических связей, изменяющие взаимодействия нейронов друг с другом; 3) миелинизация
[65] поддерживающими клетками глии, в 100 раз ускоряющая поток ионов потенциала действия внутрь и наружу через мембраны нейронов и сокращающая период восстановления и покоя между разрядами в 30 раз (30 × 100 = 3000 раз, не только быстрее, но и более скоординированно во времени и пространстве); и 4) изменение эпигенетических регуляторов молекулы ДНК, например, гистонов и метиловых групп. Эпигенетические изменения индуцированы опытом и могут трансформировать влияние опыта на экспрессию генов, синтез белков и структурные преобразования.
Все озвученные способы изменения головного мозга под влиянием опыта — часть так называемой нейропластичности. Ее открытие может быстро произвести революцию в нашем обмене опытом и открыть двери к пониманию, как с помощью отношений и разума влиять на мозг.
Эти результаты можно вплести в нашу дискуссию о возникновении разума из энергоинформационного потока внутри и между. То, как внимание направляет этот поток, активирует определенные нервные пути и межличностный опыт. Внутри нас внимание как минимум стимулирует активацию нейронов в головном мозге. Вероятно, это внутреннее внимание приводит в движение поток энергии по всему телу. Когда мы общаемся, то есть я пишу, а вы читаете эти слова, мы тоже подключаем мощь внимания, чтобы направлять поток энергии и его символические формы — информацию. Благодаря сдвигам в активации нейронов создается возможность менять структуру мозга, а сдвиги внешнего внимания позволяют изменить нервные разряды внутри организма, которые не только формируют активность мозга в конкретный момент, но и меняют структурные связи в головном мозге всех вовлеченных в эти взаимодействия, в общение между людьми. Это указывает на то, что разум способен менять структуру головного мозга.
Я вспомнил о связи внимания, формирующего энергоинформационный поток, с нейрональными активностью и ростом. Куда направлено внимание, туда и текут нервные разряды, и там растут нейрональные связи. Это помогает понять не только то, как работают психотерапия и воспитание, но и как общество формирует наш разум.
Чтобы сосредоточиться на нескольких чертах нашей жизни, в дискуссии о взаимосвязях стоит использовать термин «культура», обратившись к точке зрения науки о системах. Питер Сенге пишет, что эта система переживается на трех уровнях: событий, паттернов и структуры (Senge, 2006). На поверхности мы воспринимаем события, как видимые порождения системы: ученый называет это «верхушкой айсберга». Под ней находятся паттерны поведения системы, не видимые внутри отдельного события, но при этом влиятельные и выявляемые, если признать их существование. Еще глубже видимых событий и паттернов поведения лежит структура системы, которую можно описать как состоящую из трех компонентов: склада мышления, образа действий, а также артефактов — физических аспектов культуры. Пример артефактов — столы для смены подгузников в мужских туалетах, отражающие и подкрепляющие позицию системы, что в современном обществе о младенцах должны заботиться не только женщины, но и мужчины. Структуру системы не всегда видно сразу, но ее удастся воспринять, если глубже посмотреть на привычки мыслей, действий и артефакты, лежащие в основе паттернов и событий системы.
