Аналогично невозможно сознательно «увидеть» поля Фарадея телесным аппаратом, однако они реальны. Мы не видим нелокальную запутанность некоторых элементов, но для конкретных пар, например, энергии и материи, она явно существует. В случае систем мы способны увидеть события, собрать их в восприятие паттернов системы и даже выявить аспекты привычек мыслей и действий, но многие из них скрыты, особенно на первый взгляд. Артефакты структуры системы видимы, и создаваемые ими «круги на воде» — в наших мыслях и действиях, особенно при взаимодействии друг с другом — могут быть повсеместно заметны в нашей культуре, но то, что они формируют психическую жизнь, остается скрыто. Они как море, которое незримо нас окружает. Различные аспекты и свойства культуры формируют нас, осознаем мы это или нет. Это наша разумосфера.
Представьте такую сцену. Энергия и информация окружают нас, их поток проникает внутрь человека. В нервной системе энергия вызывает разряды нейронов. После этого может возникнуть любое из четырех нейропластических изменений (нервное или синаптическое развитие, миелинизация или эпигенетические модификации, регулирующие экспрессию генов). В свою очередь, нейропластические изменения в мозге меняют энергию и информацию, транслируемую нервной системой. Другими словами, паттерны энергии и информации, отправляемые человеком, прямо формируются различными видами нейропластических изменений, вызванных разумосферой. Изменение энергоинформационного потока исходит из головного мозга и тел всех людей в сфере, формирующей социальное поле. События системы меняются, и это видно невооруженным глазом, но процессы системы и даже ее структурные элементы — привычки мысли и действий — могут оставаться недоступными для повседневного поверхностного зрения. Когда события и артефакты меняются, мы легче замечаем сдвиги в разумосфере. Социальное поле находится под влиянием невидимых нейропластических изменений внутри людей, составляющих эту систему. Оно вызывает сдвиги в разумосфере — поток энергии и информации между нами в рамках культуры, — а это, в свою очередь, меняет активность и соединение нейронов. Такова рекурсивная самоусиливающаяся природа разумосферы: она индуцирует изменения в нейрональных структурах, которые поддерживают и формируют поток.
Подобный подход помогает понять природу того, как наши погруженные в отношения разумы формируют коммуникацию друг с другом в ходе так называемой культурной эволюции. Эволюция взглядов на развитие человечества за последние 40 000 лет свидетельствует, что, хотя примерно 90 000 лет назад мозг достиг определенного состояния генетически обусловленной анатомической эволюции, сдвиг, давший способность оперировать символами, резко изменил культурную жизнь, проявившуюся в создании инструментов и изображений (верхний палеолит). Распределенный разум стал движущей силой культурной эволюции человека (Dunbar, Gamble, & Gowlett, 2010; Johnson, 2005). Можно выдвинуть предположение, что обмен символическими формами внутри разумосферы, например, с помощью языка, стимулировал изменения в разумосфере каждого человека, которые могли индуцировать нейропластические трансформации, в свою очередь поддержавшие более сложную разумосферу.
Философы Энди Кларк и Дэвид Чалмерс предположили, что язык
не отражает наших внутренних состояний, а комплементарен им. Он служит инструментом, роль которого — расширять познание так, как не могут устройства. Вполне вероятно, что недавний в эволюционном масштабе интеллектуальный взрыв связан с этим лингвистически обусловленным расширением познания не меньше, чем с любым независимым развитием наших внутренних когнитивных ресурсов (1998: 17).
Суть в том, что энергоинформационный поток есть во всей системе: внутри тела — внутреннего, воплощенного, личного разума, который мы назвали разумошафтом — и между телом и окружающим миром, в коллективной, отношенческой разумосфере. Чтобы понять, «где» находится разум, можно воспользоваться мощным вкладом и науки о мозге, и науки о системах. Общий знаменатель этих на вид разных подходов — опять-таки, энергоинформационный поток.
Даже если в итоге подтвердится, что сознание — эмерджентный аспект исключительно нашего разумошафта, работы отдельного мозга или организма, мы можем осознать разумосферу и субъективно, сознательно почувствовать эту промежуточность разума — так же, как мы осознаем разумошафт и субъективно чувствуем внутренний аспект разума. Осознанно или неосознанно, разумошафт и разумосфера отражают воплощенный в теле и погруженный в отношения разум, который формирует нейропластические изменения мозга и нашу культуру и сам формируется ими.
Размышления и приглашения: внутри и между
Когда у меня, еще студента, впервые появилась мысль, что разум может быть не просто порождением мозговой активности, в профессиональной среде и научных беседах это казалось ересью. Но, как будущему психиатру с подготовкой в области биохимии, мне казалось, что изучаемые системы должны иметь какие-то универсальные аспекты, какое-то взаимное влияние. Лосось, которого я исследовал в колледже, способен реагировать на изменения солености воды, модифицируя фермент, который меняет плотность частиц в жидкостях организма рыбы. Рыба адаптируется к изменениям среды, поскольку ее собственная нервная система запрограммирована мигрировать из пресных ручьев в соленое море. Аналогично человек в кризис должен реагировать на действия оператора горячей линии по профилактике суицидов, который общается с сопереживанием и связью, не только внушая доверие, но и даря сочувствие и надежду.
Я понял: то, что процесс социализации на медицинском факультете оказался вредным, еще не означает, что надо пассивно приспосабливаться к требованиям среды. Я мог взять свободное время «на погружение», чтобы поразмышлять о происходящем, выработать новые режимы восприятия мира, а затем вернуться с новыми концепциями и перспективами. Окружающая нас разумосфера не должна топить. Мы способны изменить мир и снаружи, и внутри себя. Знание, что разум реален, применение концепции и видения разума — майндсайта — как моего щита помогло выработать достаточную перспективу и стойкость, чтобы вернуться в медицину и попытаться удержать то, что ощущалось настоящим — например, разум и его субъективную реальность.
Ферменты и эмпатия. Мозг и отношения. Материя и разум. Я хотел постичь связи между этими, хотя и разными, но реальными аспектами нашей жизни.
Я ощущал, что должен быть естественный путь к пониманию и представлению потока от нейрональной активности к нарративу. Истории жизни распространяются в межчеловеческих отношениях, в заботливых сообществах, среди друзей, родственников, соседей. Мы живем и внутри тел, и внутри этих отношений, и каждое из этих местоположений разума формирует нашу жизнь.
Разум находится и внутри, и между. Это ответ на вопрос «где».
Если вы верите, что ваша жизнь — это лишь заданная генами структура, а следовательно, и функция мозга, получится представить и разум, как пассивный продукт нейронных разрядов, почти побочный эффект. Вы можете поместить разум исключительно внутрь черепа, убежденные, что его излучает закодированный в генах мозг. Это создает впечатление однонаправленного потока от генов к мозгу, от мозга к разуму. В этом потоке вы — всего лишь результат неизбежного, одинокий наездник на жизненном пути.
