Еще хорошо входить в группу с широкими этническими связями, религиозными верованиями и культурными практиками. Да, можно почувствовать себя «знакомо», ассоциируясь с такими, «как мы», но когда установились эти границы схожести? Разве все человеческие существа, в сущности, не похожи друг на друга? У нас разный цвет кожи, национальность, пол и гендерная ориентация, политические взгляды и религиозные убеждения, которые связывают нас, одновременно сталкивая.
Естественно предположить, что в ходе эволюции, когда складывались внутри- и внешнегрупповые различия, помогавшие человеку выжить, сопричастность сообществу была жизненно важной. Но куда в итоге ведет процесс группировки в мозге, который формирует наш воплощенный разум? Как мы обсуждали во время прогулки по Ватикану, не часть ли мы единого человечества? В чем сейчас польза для нашего благополучия от этого деления людей на «типы»? Более того, не часть ли мы сообщества живых существ и даже экосистемы целой планеты? Выводя себя из принадлежности к этому дифференцированному, но связанному целому, где мы остаемся?
Ограничение идентичности человека сегодня, во время глобальных потребностей, кажется, действует против интеграции, особенно широкой и приглашающей к идентичности. Но как стимулировать расширение интеграции жизней в условиях угрозы? Часть ответа кроется в более глубоком осознании, что наш отношенческий разум не подчиняется какому-то року, не привязан неизбежно к тому, что эволюционировавший мозг должен создать в жизни. Другими словами, разум может подниматься над врожденными, генетически и эпигенетически обусловленными склонностями мозга, нарушающими интеграцию, и двигать нас к более полезному и здоровому интегрированному образу существования в мире.
Есть способ жизни и действий, благоприятный для такого освобождения. Нужно почувствовать хаос и скованность, сосредоточиться на сфере, из которой они возникли, а затем культивировать различия и стимулировать связь. Это фундаментальный концептуальный подход. Хотя нейрональные склонности или социальное давление могут подавлять разницу и блокировать связь, толкая нас от гармоничной интеграции к хаосу и скованности, можно сделать паузу присутствия, осознавания, чтобы намеренно создать новые пути к интеграции. Для меня и тогда и сегодня присутствие в настоящем — портал, ведущий к интеграции, — смысл жизни, ее предназначение, погруженное в ежемоментную реальность.
С точки зрения повседневности мы чувствуем, когда что-то идет не так, и вместо импульсивной реакции на автопилоте, управляемом генетически обусловленными и подкрепленными культурой нервными рефлексами, поднимаемся над этим и делаем выбор благодаря сознательному разуму. Во многом эти пути к интеграции созвучны высказыванию, часто ошибочно приписываемому Виктору Франклу — психиатру, пережившему холокост: «Между раздражителем и реакцией есть время. В этом промежутке лежит наша сила — выбрать, как реагировать. От реакции зависят наш рост и счастье». Недавно я беседовал с внуком доктора Франкла Алексом Верели. Он пояснил, что дед на самом деле никогда не говорил эту фразу. Стивен Кови, который популяризировал эту цитату в ранних работах, признался, что прочел ее в какой-то книге, написанной не Франклом, но отражавшей его подход к поиску смысла и свободы (Pattakos, 2010)
[70]. Но кто бы ни был автором этих слов, они раскрывают универсальную истину: сознательные размышления помогают выбрать другой путь, не тот, который приходит автоматически. Чтобы найти суть в жизни, вероятно, необходимо культивировать хладнокровие, умение сделать паузу перед реакцией, этот временной промежуток, чтобы возникла естественная тяга к интеграции. Именно так, как мы обсуждали, можно позволить раскрыться предназначению и смыслу, а не заставить их произойти.
Когда люди задают вопросы о морали, о том, что правильно, а что нет, считаю полезным поразмышлять о фундаментальном понятии интеграции. Ведет ли рассматриваемая дилемма к хаосу или скованности либо культивирует гармонию? Это уважение к различиям или стимулирование связей? Когда интеграция предлагается в качестве краеугольного принципа, направляющего этические поиски, возникающая в результате дискуссия часто открывает путь к уважению в широком спектре биографий и убеждений. Интеграция соединяет нас с процессом включения и вдохновения.
Поскольку все эти понятия предназначения и смысла возникали с опытом интеграции, мне были крайне нужны постоянные подбадривающие отзывы и опытных, и молодых психотерапевтов в отношении эффективности такого индивидуализированного подхода к оценке, планированию и внедрению клинических вмешательств, основанных на интеграции. Мои коллеги и студенты, эти спутники в путешествии, вместе составляли карту новой территории, чтобы овладеть рабочим определением разума и стимулировать интеграцию. Они и те, кому они помогали, не только находили новые способы исцелять и утолять страдания, но и открывали в своих жизнях новый смысл, целостность и предназначение.
Звонок от Деборы Малмуд, смелого и творческого издателя из W.W. Norton & Company в Нью-Йорке, помог расширить эту работу и сделать преимущественно устную традицию письменной. Дебора предложила подготовить серию профессиональных учебников, куда входит и эта книга, и я предпочел сделать ее широкой, подчеркнув все аспекты межличностной нейробиологии. Было решено сначала сосредоточиться на психотерапии, и я имею честь сказать, что мы с коллегами уже выпустили десятки профессиональных работ в этой области. Не могу описать, как благодарен всем, кто работал со мной, чтобы создать этот новый подход к психическому здоровью.
Это не просто новая серия книг. Такой подход создает еще один способ объединиться в этом путешествии. Мы надеемся связать научные дисциплины от математики до физики, нейробиологии и психиатрии, психологии и антропологии и предложить согласованные рамки для определения разума и психического здоровья. Благодаря новой области межличностной нейробиологии удастся получить не просто конкретный подход, а новые сведения в таких областях, как психическое здоровье и образование, воспитание детей и социум. Межличностная нейробиология может стать основанным на здоровье взглядом на жизнь человека. С этой точки зрения все мы, учителя и ученики, родители и дети, психотерапевты и пациенты, — связанные между собой члены многоликой человеческой семьи и глубоко взаимозависимого мира.
Вновь приходит на ум высказывание, приписываемое Махатме Ганди. Оно может быть вам знакомо: «Мы должны стать теми переменами, которые хотим видеть в мире». По-видимому, самая близкая этому фраза в действительно опубликованном тексте звучит следующим образом: «Лучшая пропаганда — это не писать памфлеты, а каждому попытаться жить той жизнью, которой, согласно нашему желанию, должен жить мир» (Johnson, 2005: 106). Такой подход вселяет силы: мы своей жизнью вдохновляем других последовать нашему примеру.
