– До свидания, Грант, – откликнулась хозяйка дома. – Спасибо вам за все, что вы сделали.
Когда адвокат ушел, я, поймав взгляд Мэдэлайн, спросил:
– Вы не могли бы подсказать мне, где находится ванная комната?
Хозяйка указала мне нужное направление. Я, впрочем, знал, где находится ванная – поскольку видел ее, пока мы шли на веранду с задней стороны дома. На самом деле моей целью было не ее посещение.
У открытой двери веранды я остановился. Джереми Пилфорд отложил свой телефон. Банка с кока-колой стояла на столе. Молодой человек смотрел через защитный экран из проволочной сетки в сторону заднего двора. Просто смотрел – и все.
Еще совсем недавно мне показалось, что на вид ему можно дать двадцать лет или даже чуть больше. Теперь же он выглядел лет на четырнадцать-пятнадцать.
Возможно, столько ему и было на самом деле – в смысле эмоциональной зрелости.
Очевидно, почувствовав мое присутствие, Джереми повернул голову и увидел меня. Наверное, я мог и ошибиться, но мне показалось, что на его лице я увидел выражение двух чувств – безнадежности и страха.
Я кивнул, шагнул назад и вернулся в кухню. Трое людей, остававшихся там, о чем-то тихо разговаривали между собой. При моем появлении все замолчали и вопросительно посмотрели на меня.
– Ладно, – сказал я. – Я вам помогу.
Глава 6
– Что вы имеете в виду, когда говорите, что она выжила из ума? – спросил Барри Дакуорт у Моники Гаффни.
Глядя на дом, расположенный на другой стороне улицы, сестра Брайана ответила:
– Миссис Бичем – женщина очень старая, и я не уверена, что она всегда отдает себе отчет в том, что происходит вокруг. Как-то раз она оставила работать поливальную установку на пять дней, причем бо́льшая часть воды попала на подъездную дорожку. В наших с ней отношениях бывали разные периоды. Все стало несколько получше после смерти ее мужа лет десять тому назад. Он был мерзким ублюдком – простите мне мой французский. Впрочем, сама миссис Бичем, конечно, тоже не подарок. Но почему вы спросили про Шона?
– Про Шэна. Это имя всплыло в связи с происшествием, которое приключилось с вашим братом, – пояснил детектив.
Дверь главного входа в дом открылась, и на пороге появились родители Брайана Гаффни.
– Моника, Брайан в больнице, – произнесла Констанс.
– Да, он мне сообщил. – Моника кивнула на Дакуорта.
– Пойдемте, – сказал Альберт и, низко опустив голову, направился к машине.
Моника, не говоря больше ни слова Дакуорту, последовала за отцом и села на заднее сиденье. Альберт устроился за рулем, Констанс забралась на пассажирское сиденье рядом с ним. Машина тронулась и, выехав со двора, покатила по улице. Барри какое-то время смотрел ей вслед.
Перед домом миссис Бичем был припаркован старый синий минивэн. Сам дом представлял собой небольшое одноэтажное здание, которое утопало в разросшихся сорняках и кустарнике, достигавших высоты человеческого роста. Черепица на крыше местами потрескалась. Пара окон в доме была разбита, но никто не позаботился о том, чтобы заменить поврежденные стекла. Вместо этого их грубо заклеили скотчем. Дакуорт перешел улицу, миновал синий минивэн и позвонил в дверной звонок.
Дверь ему открыла не старая женщина, а щуплый, лысый мужчина лет сорока, одетый в шорты из обрезанных джинсов и темно-зеленую футболку. Он внимательно оглядел Дакуорта через очки, оправа которых тоже была прихвачена посередине клейкой лентой.
– Слушаю вас, – сказал мужчина. – Вы интересуетесь спальным гарнитуром?
Дакуорт отрицательно качнул головой.
– Я бы хотел видеть миссис Бичем.
– Зачем она вам?
Дакуорт достал свой полицейский значок и поднес его к лицу собеседника – достаточно надолго, чтобы тот мог внимательно его изучить.
– Но у нас здесь нет никаких проблем, – сообщил мужчина после паузы. – Все в полном порядке.
– Скажите, вы сын миссис Бичем?
– Э-э… нет.
– Как вас зовут, сэр?
– Харви.
– А фамилия?
Мужчина заколебался.
– А разве у меня нет права не сообщать вам мою фамилию?
– Полагаю, есть. У вас также есть право с самого начала узнать меня с плохой стороны.
– Харви Спратт.
Дакуорт улыбнулся.
– Скажите, Харви, это ваш минивэн?
– Нет, моей подруги, Нормы.
– Мистер Спратт, миссис Бичем дома?
– А она что, вам звонила?
– Мистер Спратт, я в последний раз спрашиваю вас по-хорошему: миссис Бичем дома? Дальше я начну раздражаться.
– Да, дома.
– Я бы хотел с ней поговорить.
Харви Спратт быстро просчитал варианты, понял, что их у него немного, и широко распахнул перед Дакуортом дверь.
– Она внизу, смотрит телевизор.
Войдя в дом, Дакуорт не мог не обратить внимания на царивший вокруг хаос. Картонные коробки, стопки одежды, кипы газет, книги в мягких обложках, какие-то инструменты, пластиковый мешок, набитый другими пластиковыми мешками, множество сувениров, в том числе снежных шаров и миниатюрных копий Эмпайр-Стэйт-Билдинг, сломанная мебель – все это громоздилось в гостиной в полном беспорядке, так что невозможно было пройти к дивану и целым стульям. Впрочем, даже если бы это кому-то удалось, сесть на них вряд ли бы получилось, поскольку они тоже были захламлены каким-то старьем.
Харви направился к двери, которая, судя по всему, вела в подвал. В это время какая-то женщина показалась на пороге кухни. На вид лет ей было примерно столько же, сколько мистеру Спратту, но габаритами она превосходила его вдвое. Грязные светлые волосы падали женщине на глаза. На ее футболке в стиле раннего Барака Обамы был изображен портрет какого-то мужчины, под которым красовалось слово «ПРАВДА». Дакуорту потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что это Эдвард Сноуден, в прошлом агент ЦРУ, обвинивший организацию, на которую работал, в нарушении прав человека.
– Что происходит? – спросила женщина.
– Этот человек хочет поговорить с Элеонорой, – ответил Харви. – Он из полиции.
– Из полиции? – мгновенно насторожилась и испугалась женщина.
Дакуорт послал ей усталую улыбку.
– Вы состоите в родственной связи с миссис Бичем? – поинтересовался он.
– С Элеонорой? Нет. Я прихожу сюда три раза в неделю, чтобы за ней присматривать.
– Вы сиделка?
Женщина отрицательно покачала головой:
– Я вроде как помощница. Я хорошо отношусь к Элеоноре. Забочусь о ней, убираю дом, готовлю Элеоноре еду, купаю ее и все такое.
