– По-моему, мне не следовало тебе этого говорить… Да, я знаю, что ты моя мать и имеешь право знать, где я нахожусь… Пожалуйста, позвони утром мисс Хардинг и расскажи ей, что происходит, ладно?
Не поняв, о ком идет речь, я изобразил удивление. Джереми, оторвавшись на секунду от трубки, шепотом пояснил:
– Это мой инспектор по надзору.
И тут же продолжил разговор с матерью:
– Ладно… Ладно, я зачекинюсь… Хорошо… Я тоже тебя люблю. Пока.
Джереми протянул мне телефон. Я поднес его к уху, думая, что Глория еще на связи, но оказалось, она уже повесила трубку.
– Иногда она в самом деле обращается со мной так, словно мне пять лет, – заметил молодой человек.
– И так будет всегда. Для родителей дети всегда остаются детьми, даже если на самом деле они уже взрослые.
– У нее самой было трудное детство.
– Да, я читал об этом.
Я снова залез в сумку и достал три книги.
– Смотри сюда, Джереми. Я читаю эту. – Я продемонстрировал ему старый экземпляр произведения Джона Ирвинга «Молитва для Оуэна Мини», купленный мной в магазине Нэймана. – Так что ты можешь выбрать любую их этих двух.
Я бросил на кровать Джереми два томика в бумажных обложках. Это были «Ранняя осень» Роберта Паркера и «Противостояние» Стивена Кинга. Джереми вскользь взглянул на книги и взял пульт от телевизора.
– Очень жаль, что у меня нет телефона, – вздохнул он.
Пока я читал, он посмотрел два эпизода сериала «Теория большого взрыва». Звук телевизора мешал мне сосредоточиться. В конце концов я сказал, что нам обоим пора ложиться спать. Затем я сходил в ванную почистить зубы, после чего отправил туда Джереми, чтобы он сделал то же самое. Он закрыл дверь ванной комнаты, и я услышал, как заработал душ. Правда, уже после того, как шум воды прекратился, Джереми довольно долго не выходил.
– Эй, у тебя там все в порядке? – окликнул его я.
– Да, – быстро ответил он. – У меня что-то живот заболел. Я думаю, это из-за сэндвичей. Лучше бы мы купили пиццу или заехали в «Макдоналдс».
У меня сэндвичи никакого расстройства пищеварения не вызвали.
Наконец Джереми вышел из ванной и скользнул под одеяло. Когда я выключил ночник на прикроватной тумбочке, оказалось, что в номере все равно не так уж темно – сквозь занавески в помещение проникал свет фонарей с автостоянки.
– А вы храпите во сне? – поинтересовался Джереми.
– Говорят, что да.
– Прекрасно. Я слышал, как Мэдэлайн говорила, что вы не женаты.
– Теперь уже нет.
– Вы развелись?
– Нет.
Джереми замолчал. Со стороны его кровати долгое время не доносилось ни звука, поэтому я решил, что он, скорее всего, заснул. Однако вскоре выяснилось, что я ошибся.
– Скажите, а что со мной будет? – послышался в темноте его голос. Мне показалось, что в словах Джереми я услышал призыв о помощи.
– Что ты имеешь в виду?
– Ну, как сложится дальше моя жизнь? Все знают, кто я такой, и ненавидят меня. Что меня ждет, когда я вернусь в школу? И потом, когда придет время поступать в колледж или в университет? Если, конечно, до этого дойдет. Или после, когда я начну работать? А вдруг меня никуда не возьмут? В смысле – что, если работодатель загуглит мое имя, выяснит, кто я, и не захочет иметь со мной дело? Похоже, весь мир считает меня мерзавцем.
– Это не так, – отозвался я. – Скорее это можно сказать о Галене Бродхерсте.
Джереми тихонько хихикнул.
– Прошу прощения. Это было непрофессионально, – извинился я и повернулся на бок. – Послушай, Джереми, у меня нет ответов на все вопросы. И уж точно можно сказать, что я не был лучшим из отцов.
– У вас есть дети?
– Был. Сын.
– Вот как. И что, теперь его нет?
– Именно так.
– Ничего себе. Извините.
– Штука в том, что, когда ты совершаешь какой-то поступок, часто бывает так, что после уже ничего нельзя изменить. И этот шлейф порой тянется за тобой всю жизнь. Ты не можешь от этого спрятаться. Если ты не расскажешь о своем поступке другим, а они в какой-то момент узнают о нем сами, они решат, что ты специально от них все скрыл, дабы выглядеть в их глазах лучше, чем ты есть на самом деле. Хотя, возможно, ты не сделал ничего особенного и любой другой на твоем месте поступил бы так же, как ты. Впрочем, с другой стороны, предполагается, что люди не должны лезть в чужую частную жизнь.
– Да, верно. Значит, мне в самом начале резюме надо писать, что я тот самый тип, который сбил насмерть ту девушку?
– Нет. Да, ты в самом деле совершил глупость, сев за руль пьяным. Все молодые люди, дожив до твоего возраста, успевают наделать самых разных глупостей. Просто другие в этом смысле везучее тебя. Вполне может быть, что они тоже водили машину в пьяном угаре, но ничего страшного не случилось. Ты это понимаешь, и, наверное, тебе от этого горько. Но ничего не поделаешь – ответственность за твои поступки, и в том числе твои глупости, ложится на тебя. Так что ты не вправе ни в чем винить других. Ты должен сказать себе: «Да, я сделал это, и теперь мне предстоит с этим жить». И еще – ты не должен забывать о своей ошибке и должен извлечь из нее уроки.
Ответа не последовало.
– Ну что, мои слова тебе как-то помогли? – поинтересовался я, выждав немного.
– Да не особенно.
Я услышал, как Джереми повернулся на другой бок и натянул на себя одеяло.
Глава 27
Хотя глаза Барри Дакуорта были закрыты, он почувствовал, что в спальне, кроме него и его супруги, есть кто-то еще.
Приподняв веки, он моргнул несколько раз и прищурился от света, проникавшего в комнату через окно. В дверях комнаты он увидел своего сына Тревора.
– Ты чего, Трев?
Он звука голоса Барри проснулась Морин, лежавшая в кровати рядом с ним. Она сняла с лица маску, полностью перекрывавшую доступ света к ее глазам, и тоже поинтересовалась:
– В чем дело, сынок? Сколько сейчас времени? – Она бросила взгляд на прикроватную тумбочку. – Всего шесть сорок. Ты почему так рано встал?
Тревор был полностью одет. Его волосы казались слегка растрепанными, а щетина на подбородке и щеках ясно свидетельствовали о том, что он с утра не побрился.
– Я сегодня не ложился, – отозвался он. Голос его слегка дрожал. – Отец, мне нужна помощь.
Дакуорт-старший рывком сел на кровати и спустил босые ноги на пол.
– Что стряслось, сын?
– Кэрол. С ней что-то случилось.
Дакуорт-старший быстро оделся. К тому времени, когда он спустился на кухню, Морин успела приготовить кофе. Тревор возбужденно ходил из угла в угол.
