Врач отрицательно покачал головой.
– Я хотел бы подержать пациента какое-то время здесь, чтобы понаблюдать за его состоянием и сделать анализы крови, – сказал он. – Вы знаете, кто мог сделать ему татуировку? В этом случае мы могли бы выяснить, были ли соблюдены необходимые меры предосторожности – например, должным образом простерилизованы инструменты.
– К сожалению, нам об этом ничего не известно, – пожал плечами детектив.
Доктор Чарльз издал горлом какой-то булькающий звук.
– Что ж, если оборудование для нанесения татуировок было заражено инфицированной кровью, для мистера Гаффни все это может закончиться гепатитом В, гепатитом С или столбняком.
– О господи, – пробурчал Дакуорт.
– Если у вас появятся еще вопросы, я буду здесь, – сообщил доктор и отправился к себе.
Дакуорт успокаивающим жестом положил Гаффни руку на плечо.
– Мне нужно вас сфотографировать, – сказал он.
– А?
– Я собираюсь отправиться в бар «У Рыцаря» и проверить, видел ли вас кто-нибудь там.
Гаффни потерянно кивнул. Дакуорт быстро сделал его портрет с помощью своего смартфона и взглянул на экран, чтобы понять, приемлемого ли качества получился снимок.
– Может, вы хотите, чтобы я связался с вашими родителями?
– Да, пожалуй, – ответил Гаффни, немного подумав.
– Я вижу, вы не совсем в этом уверены. Почему?
– Понимаете, я…
– Ну? В чем дело, Брайан?
– Понимаете… Мне стыдно, что со мной случилось такое.
– В этом нет вашей вины, – сказал Дакуорт, хотя и не был уверен, что его слова соответствуют действительности. В конце концов, Гаффни мог выпить больше, чем следовало. Нельзя было исключать и того, что татуировку сделали с его согласия, хотя он мог этого и не помнить. Впрочем, интуиция все же подсказывала детективу, что это не так.
– Полагаю, вам все же стоит дать им знать, – произнес Гаффни с сомнением на лице и в голосе.
Дакуорт дал ему свой блокнот, чтобы он записал адрес родителей, проживающих на Монткальм-стрит, и номер их телефона. Детектив решил, что отправится сначала туда, а уж потом в бар «У Рыцаря». Он уже выезжал со стоянки приемного отделения больницы, когда его сотовый телефон зазвонил. Это была Морин.
– Привет, – сказал он, включая блютус. – Ты на работе?
– Ага. У нас тут что-то вроде небольшого затишья. Я не вовремя?
Морин работала в торговом центре Промис-Фоллз, в магазине, торговавшем очками.
– Да нет, все нормально.
– Как ты?
Вопрос Морин был вполне невинным. Она всегда задавала его, когда звонила мужу. Но – Дакуорт чувствовал это – он не был дежурным. Супруга действительно интересовалась, как у него дела. Морин в самом деле хотела знать, как он себя чувствует. Даже сейчас, через десять месяцев после того, как он вернулся на работу.
– Я в порядке, – ответил Дакуорт. – Случилось что-нибудь?
– Ничего.
Однако по голосу жены детектив понял: что-то все же произошло. Чаще всего основной причиной для беспокойства Морин – после мужа – был их с Дакуортом сын, Тревор. Ему было двадцать пять, он жил с родителями и искал работу.
Раньше Тревор работал водителем грузовика в компании «Финли Спрингс-Уотер». Ее владелец, Рэндалл Финли, лет десять назад являлся мэром Промис-Фоллз, но вынужден был покинуть свой пост после того, как достоянием гласности стали его отношения с несовершеннолетней проституткой. Тем не менее год назад он снова умудрился стать градоначальникам.
Думая об этом, Дакуорт всякий раз приходил к выводу, что на свете возможны любые чудеса, а человеческая глупость и наивность безграничны.
Тревор, как и его отец, презирал Финли и, когда ему подвернулась другая работа – тоже водителем грузовика, но в компании, занимавшейся лесозаготовками, – ушел с завода по разливу минеральной воды туда. Но, поскольку строительная промышленность восстанавливалась медленно и спрос на стройматериалы оставался низким, через три месяца Тревора уволили. После этого ему пришлось переехать обратно в родительский дом – на время, пока он подыщет для себя что-то еще.
Разумеется, Барри и Морин могли предложить сыну оплачивать за него аренду. Но им обоим не нравилось в этом варианте то, что подобная ситуация могла длиться сколько угодно и предусматривала некие обязательства лишь с их стороны. Они решили, что этого позволить себе не могут, и предложили Тревору временно переехать к ним, в его прежнюю комнату. Они испытали смешанные чувства, когда он ухватился за это предложение. Однако в итоге оказалось, что притом, что их сын жил под одной крышей с ними, они его почти не видели. Вечера он проводил большей частью вне дома, а возвращался тогда, когда Барри и Морин уже спали.
Проблема состояла в том, что на самом деле чаще всего, выключив в спальне свет, они лежали с открытыми глазами, дожидаясь его возвращения – как в те времена, когда он был еще подростком и обязан был приходить домой к определенному часу. Дакуорт давно уже понял, что, когда дети живут отдельно, родителям по крайней мере не приходится беспокоиться по поводу того, что они засиживаются где-нибудь допоздна. Но когда взрослые дети по тем или иным причинам снова оказываются в родительском гнезде, их отцы и матери начинают испытывать прежнее беспокойство по поводу того, где они и что с ними.
– Что-нибудь с Тревором? – спросил Дакуорт.
Он услышал в трубке вздох Морин.
– В последние дни он сам не свой.
– В чем это выражается?
– А ты ничего не заметил?
– Понятия не имею, о чем ты.
– Разве полицейские не должны быть наблюдательными и замечать изменения в поведении людей?
Дакуорт не понял, пытается ли его жена пошутить или говорит серьезно.
– Да, но до матерей нам в этом деле далеко, – сказал он.
– Перестань говорить со мной покровительственным тоном.
– У меня и в мыслях такого не было.
– Тем не менее именно это ты и делаешь. Ты считаешь, что я раздуваю из мухи слона.
– Лучше скажи мне, что ты заметила такого, что я упустил?
– Ну, на первый взгляд ничего особенного. Но Тревор кажется слишком уж погруженным в себя. На него это не похоже.
– У него есть о чем задуматься, – произнес Дакуорт. – Он ищет работу и вынужден жить с родителями. Во всем этом мало веселого.
– Он проводит очень много времени у компьютера.
– Скорее всего, просматривает объявления о вакансиях. Теперь их уже не ищут в газетах.
– Наверное, ты прав.
Барри и Морин немного поговорили о том, не следует ли Тревору снова пойти учиться, чтобы углубленно овладеть какой-нибудь профессией. После путешествия с девушкой по Европе Тревор поступил в Сиракузский университет, на факультет политических наук, и вполне успешно его закончил. Никто не ожидал от него, что он станет политиком или будет работать на кого-то из политической элиты. Но Барри и Морин казалось, что Тревору удастся добиться чего-то более многообещающего и перспективного, чем должность водителя грузовика в компании, принадлежащей самовлюбленному ублюдку, который второй раз сумел пробиться в мэры Промис-Фоллз.
