– Я так и подумал, – сказал Боб. – Да, это логично. Но мы все были на месте происшествия и видели, как он выбирался из машины.
– Но при этом никто не видел, как он в нее садился.
– Боже, Уивер, что вы такое несете? Вы считаете, что кто-то мог запихнуть его в салон? Что кто-то другой взял машину, сбил ту девушку, а потом усадил Джереми за руль?
– Это всего лишь теория, – негромко произнес я в трубку.
– А какой-нибудь другой теории у вас нет?
– Есть.
– И какая?
– Что вам известно о Чарлин Уилсон?
– О подружке Джереми?
– Да, о ней. За последние двое суток она дважды умудрилась встретиться с Джереми. Полагаю, она и раньше общалась с ним довольно тесно.
– Ну да, верно. Они вроде бы близкие друзья.
– Насколько близкие?
– Вы сейчас о чем?
– Джереми ее любит?
– Любит? – переспросил Боб. – Послушайте, кто может знать, что творится в голове у молодого парня? Я знаю только, что она ему нравится. Они давно знакомы.
– Как вы полагаете, она достаточно сильно нравится Джереми, чтобы он решился взять ее вину на себя?
– Боже, Уивер, к чему вы клоните?
– Послушайте, вот моя теория на данный момент. Возможно, Чарлин и не сидела за рулем «Порше», но в том, что машиной управлял не Джереми, я уверен практически на сто процентов.
– Постойте, Уивер… у меня от ваших слов просто голова идет кругом.
– Вы присутствовали на той вечеринке. Вы видели Чарлин? Она тоже была пьяна, как и Джереми?
– Я не… Слушайте, я просто не помню. Я помню только, что Алисия – это мать Чарлин – была среди гостей, и ее муж тоже.
– Штука в том, что если Гален оказался настолько глуп, что оставил ключи в машине даже после того, как Джереми попытался ее завести, то за рулем «Порше» мог оказаться кто угодно. И этот человек, вероятно, знает, каким образом за рулем в конечном итоге очутился Джереми.
– Честно говоря, не представляю, как относиться к вашим соображениям. И не могу понять, стоит ли сообщать об этом Глории. Мне кажется, это приведет ее в полное смятение. Как думаете, все это дает нам основания для апелляции? Мы можем добиться возобновления процесса?
– А Финча вы об этом спрашивали?
– Ну, в каком-то смысле да. Но он сказал, что раз уж мы признали вину Джереми и избрали определенную линию защиты, то невозможно предсказать, к чему приведет пересмотр дела. Так что, по его словам, нам лучше к этому процессу не возвращаться.
– Ну что ж, он юрист. Он знает все эти тонкости лучше меня. – Я помедлил немного и, решившись, продолжил: – Но только я не уверен, что Финч реально действует в интересах Джереми. Возможно, вам следует нанять для молодого человека другого адвоката.
В ответ в трубке воцарилось молчание.
– Боб?
– Да-да, я здесь. Боже, ну и дела. Послушайте, я хочу обсудить все это с вами более подробно, прежде чем говорить Глории. Где вы сейчас?
– Как вы верно заметили, мы находимся в дороге. – Я не исключал, что наш разговор прослушивается, поэтому решил не сообщать Бобу наше местонахождение. – Но мы, вероятно, скоро вернемся. Думаю, все это подождет еще денек. К тому времени мы, возможно, уже снова будем в Промис-Фоллз.
– Да, конечно, это… это было бы хорошо, – сказал Боб. – А что говорит по этому поводу сам Джереми?
– Он либо очень озадачен, либо очень искусно притворяется озадаченным. Но согласитесь, Боб, что-то тут не складывается.
– Да, верно. Что ж… будем держать связь.
– Да, конечно.
Боб повесил трубку.
– Кто это был? – поинтересовался Джереми, когда я вернулся на балкон.
– Боб.
– И вы изложили ему свою сумасшедшую теорию?
– Тут и излагать-то особо нечего. Ты ведь сам, кажется, обмолвился, что стал первым в мире человеком, который в совершенстве овладел искусством по своей воле насаживаться на рожон.
– Это единственное на свете искусство, в котором есть какой-то смысл, – последовал ответ.
Глава 44
Миновав подъездную аллею, Альберт остановил машину, когда между передним бампером и дверью гаража оставался какой-то дюйм. Гараж представлял собой отдельное строение, расположенное позади дома. Оно было рассчитано на два автомобиля и имело две двери.
Гаффни-старший выпрыгнул из машины, не глуша двигатель, и, взявшись за ручку гаражной двери, потянул ее вверх. Затем снова сел за руль и нажал на педаль газа. Машина резко прыгнула вперед. Гаффни не успел закрыть дверь с водительской стороны, и она сильно ударилась о стену гаража.
Ударив по тормозам, Гаффни-старший остановил автомобиль и заглушил двигатель. Затем, выйдя из машины, он опустил гаражную дверь. После этого наклонился вперед и, опираясь руками о колени, какое-то время отдыхал, стараясь восстановить дыхание.
Внезапно из машины раздался стон.
Альберт сделал еще три вдоха и выдоха, а затем выпрямился и, обойдя машину, открыл заднюю дверь. Заднее сиденье и пол были залиты кровью. Рон Фроммер лежал на заднем сиденье лицом вниз. При этом его левая рука и левая нога свешивались вниз. Он издавал какие-то невнятные звуки, но не шевелился.
– Что здесь происходит?
Альберт резко обернулся. Боковая дверь в гараж была открыта. В дверном проеме стояла Констанс.
– Ты подъехал к гаражу, как сумасшедший. Я все видела в окно. Что, черт возьми…
– Заткнись! – резко выкрикнул Гаффни-старший. – Закрой свою поганую пасть!
Слова мужа едва не сбили Констанс с ног. Она успела увидеть залитую кровью машину.
– Закрой эту чертову дверь! – снова выкрикнул Альберт.
– Что… что ты хочешь…
Констанс широко раскрыла рот, готовясь закричать, но муж в несколько шагов преодолел разделявшее их расстояние и крепко зажал ее губы ладонью.
– Дверь! – повторил он.
Констанс закрыла гаражную дверь. Она видела, что ее муж весь в крови, но с этим уже ничего нельзя было поделать. Альберт обнял ее за талию.
– Послушай меня, – прошептал он Констанс на ухо. – Ты сейчас не будешь кричать. Ты вообще не издашь ни звука. Я ясно говорю?
Глаза Констанс Гаффни от испуга вылезали из орбит, но она слушала супруга, который никогда в жизни не разговаривал с ней таким тоном, более чем внимательно. Было очевидно, что она просто парализована страхом.
– Ты поняла, что я сказал? – осведомился Альберт. – Точно?
Констанс послушно кивнула.
– Уверена?
Последовал еще один кивок. Гаффни-старший убрал ладонь ото рта жены и отпустил ее.
