У меня дернулся глаз. Ну нагле-э-эц…
— Слушай, светлый, я уже говорила, что в тебе меня ничто так не бесит, как все?
— Конечно. — Маг был непрошибаем. — Я бы с удовольствием стал для тебя еще лучше. Но ты же меня знаешь: лучше уже некуда.
Тут в нашу милую перепалку вмешался смешок лепрекона. Хозяин откровенно ухмылялся:
— Вы не отвлекайтесь, не отвлекайтесь, продолжайте ссориться. Ради такого зрелища и десять золотых проиграть не жаль, нашлась управа на непрошибаемого Шторма…
— Чего? — это уже возмутилась я, обернувшись к хозяину.
А Билли Пересмешник довольно огладил свою короткую рыжую бороду и, будто не слыша моего вопроса, продолжил рассуждать:
— Ну, ты, малышка, сильная, ты с ним справишься. Согнешь этого паразита в бараний рог.
— А еще я умная, поэтому даже не возьмусь… — недовольно буркнула я, поворачиваясь обратно к светлому.
Значит, Шторм… гонщик, кадет и по совместительству — тот еще паразит.
Паразит довольно ухмылялся, а за моей спиной раздался ехидный смешок лепрекона и прозвучало едва слышное:
— Ну-ну. Уже начала.
Писк в углу моментально привлек к себе наше внимание: вестница вернулась. С добычей. В зубах крыса принесла короткую записку, к которой воском был пришлепнут волос. Обычный такой, короткий.
Лепрекон аккуратно развернул послание и достал лупу: уж больно мелок и уборист оказался почерк писца. Спустя дюжину вдохов Билли хмыкнул, аккуратно отлепил от клочка бумаги волос и протянул нам:
— Старик Хрос запаслив и очень дотошен. Вот волос покупателя. Он не из постоянных клиентов, залетный был, потому Хрос и решил подстраховаться, взял на память кое-что… Как выяснилось, не напрасно. — Бескровные тонкие губы Билли тронула хищная улыбка.
Волос, аккуратно завернутый в клочок бумаги, я спрятала себе за пазуху и только потянулась в карман штанов за звонкой монетой (помощь должна быть оплачена, чтобы и в другой раз можно было на нее рассчитывать), как Риг меня опередил.
По столу на ребре закрутился целый золотой, который лепрекон ловко сграбастал.
— Щедро, — хмыкнул рыжебородый.
Я ничего не сказала при хозяине, решив, что, как только выйдем, обязательно спрошу, откуда у «бедного кадета» привычка разбрасываться деньгами. Я, между прочим, за сребром потянулась…
Попрощавшись, мы двинулись к выходу. Риг переступил порог первым и сразу устремился к углу дома. Там, над водостоком, пряталась его метла. Я неторопливо шла следом.
И тут с неба камнем упал маг верхом на помеле. Мы с ним разминулись чудом. Не отпрыгни я в сторону, он протаранил бы меня череном свой летуньи.
Впрочем, чародей, кажется, не обратил на это внимания. Еще бы: шляпа, надвинута на самые глаза, платок скрывал нижнюю половину лица, как у бандитов с большой дороги… Да с таким камуфляжем немудрено перед носом не то что ночью кадетку не заметить, но и днем дракона в его крылатом облике.
Между тем странный тип перемахнул через метлу, ссаживаясь, и уже хотел шагнуть на крыльцо лавки, из которой мы только что вышли, как вскинул голову.
— Ева…
Имя, с изумленным сипом вырвавшееся из его горла, заставило меня вздрогнуть.
Платок, что скрывал лицо мага ниже глаз, упал, и я увидела заостренные скулы и подбородок, заросшие щетиной. Глубокий шрам пересекал щеку. Тип сделал шаг ко мне. Он был невысокий. Я бы даже сказала, какой-то невзрачный, но от него веяло опасностью.
— Ева, — уже увереннее повторил он.
— Вы обознались!
Я нашла в себе силы взглянуть в глаза тому, кто назвал меня именем моей матери. Да, мы с ней были одно лицо. Лишь с поправкой на двадцать лет… И столица тоже запомнила ее такой: молодой, красивой и полной сил, прежде чем она исчезла, пойдя следом за отцом.
Незнакомец вздрогнул, будто только осознав свою ошибку, одной рукой медленно потянулся к платку, закрывая лицо, а второй — к поясу.
Но тут рядом возник Риг. В его руке предупреждающе сжалось пламя. Смертельное. Даже я поняла: в это заклинание светлый вложил все десять единиц, что у него были.
— Я и вправду обознался, — буркнул незнакомец, как-то сгорбившись, и демонстративно отвернулся, потянув за ручку двери.
Та скрипнула, впуская странного типа в лавку. И в этот же момент в небесах полыхнуло. Раздался свист ветра, притом что не было и дуновения. Дознаватели. Значит, этот «обознавшийся» уходил от погони. И судя по всему — ушел. Нам следовало бы тоже не нарываться, а спрятаться в тень…
Риг, видимо, подумал о том же:
— Пора валить!
— Куда? — как истинный контрабандист вопросила я, прикидывая варианты.
— Хорошо, что не спросила кого, — как истинный боевой маг, которому проще убить, чем договориться, буркнул Риг.
Пламя вмиг втянулось в его руку.
— Давай в ту подворотню, — решила я, ткнув пальцем в неприметную улочку, скорее даже щель, между двумя домами.
Маг кивнул и, на всякий случай прикрывая мне спину, поспешил следом, по пути прихватив свою метлу. Я не задавала Ригу вопросов, с чего он вдруг решил использовать заклинание, за применение которого в мирное время можно и на каторгу угодить. Сейчас главное было спрятаться. Я уже сделала шаг в темноту укрытия, когда шею что-то кольнуло. Будто иглой.
Машинально пришлепнула мошку, только потом сообразив, что они здесь вроде водиться не должны.
Тени подворотни скрыли нас, но мы продолжали бежать. Поворот, еще один и еще… пока звук погони не стал столь явным, что следовало затаиться.
Мы оказались в укрытии ровно за удар сердца до того, как над нашими головами на бреющем полете просвистел карательный отряд. Оказавшаяся на границе света и тени, я инстинктивно вжалась в Рига, стоявшего в кромешной темноте.
Он обнял меня за талию и притянул к себе еще сильнее.
Его дыхание щекотало мне висок, а опасность, пролетевшая над нашими головами, щекотала нервы.
— Все же проклятием эта сволочь в тебя кинул, — чуть слышно произнес светлый. — Вот только каким, я так и не понял. Судя по всему, мелочь, чтобы не привлечь дознавателей всплеском тьмы.
— А ты отчего огненный аркан был готов спустить? — Я чуть задрала голову.
Склонившийся ко мне Риг был совсем близко.
— Может, потому, что он потянулся к своему напоясному кинжалу… — то ли утверждая, то ли вопрошая, ответил он.
Я сглотнула. Воспоминания о матери притупили бдительность, и вот результат — проворонила опасность.
— Почему он назвал тебя Евой? — подозрительно уточнил светлый, так и не убрав своих рук с моей талии.
— Так звали мою маму, а я на нее очень похожа.
