Я проехала на спине локтей семь, ударившись лопатками о камень. А преграда… она остановила обвал ровно в нескольких ладонях от лица Рига. Сделай он шаг вперед — и уперся бы в стену из камней.
Светлый поднял руку и поднес ее к щиту. Осторожно прикоснулся, словно не веря в случившееся.
— Крис, у нас получилось, получилось! — Он с совершенно сумасшедшим видом обернулся ко мне.
Наверное, именно такое выражение лица бывает у осужденного на казнь, когда над его шеей палач уже занес топор, и тут герольд зачитал приказ о помиловании. Но Риг, увидев меня в позе сломанной куклы, осекся.
Он вмиг оказался рядом.
— Что с тобой? Где болит? Крис, Крис…
Его лицо побелело, он стал лихорадочно ощупывать меня, силясь понять, что случилось.
— Риг, — я сама удивилась, как сипло прозвучал мой голос, — со мной все в порядке… Ну, насколько может быть в порядке после того, как мы едва не погибли.
Сказала и только тут поняла, что произошло. Мозг наконец осознал случившееся. А еще то, что Риг дважды спас мою жизнь.
Меня затрясло от запоздалого страха. Захотелось обнять светлого, почувствовать, что он жив. Что я жива. Я потянулась к нему, прижалась как можно ближе.
Его руки. Такие знакомые, родные, крепко обняли. А потом наши губы сами нашли друг друга. Я чувствовала их вкус. Сильные руки скользили по моему телу. Прикосновения, которые обещали, манили, заставляли потерять разум. Мое тело откликалось на них, изнывая от желания.
— Крис, я не железный, — услышала то ли сдавленный стон, то ли мольбу.
— Не нужно быть железным, будь просто живым, — прошептала я.
Мои слова словно прорвали плотину. А дальше был шторм. Буря, которая сметает все. Мы были волнами, что ударяются о скалы, огнем, который плавит камни. Не оставляя шансов на отступление ни себе, ни другому. Моя рубашка, его куртка, ремень, со звоном упавший куда-то, — ничего этого мы не замечали. Казалось, что оторвись мы друг от друга на миг — и умрем. Что нас раздавит тяжестью посильнее, чем крошево обвала.
Мы не целовались, мы клеймили губами и прикосновениями, забирались под кожу, проникали в кровь, дышали друг другом. Казалось, внутри меня кто-то незримый выжигает его имя, а на его душе — мое.
Я хотела Рига. Чувствовать его. Ощущать. Открываться ему навстречу.
Его руки скользили по моей обнаженной груди, животу, бедрам. Я откинула голову, подставляя шею, выгибаясь навстречу этим ласкам.
Из моей груди вырвался вскрик, когда Риг вторгся. Тело светлого напряглось, а в глазах, полных желания, мелькнуло недоумение.
— Я твой первый мужчина? — Слова дались ему с трудом, дыхание прерывалось, словно горло отвыкло от иных звуков, кроме рыка.
Я нашла в себе силы лишь кивнуть.
— И я сделаю все, чтобы стать для тебя единственным, — прошептал светлый, прокладывая дорожку из поцелуев от моей шеи к животу и ниже.
Все изменилось. Не было больше сметающей страсти, была нежность. Его губы, язык сводили меня с ума, заставляя забыть, где я и кто. Мое тело горело, требовало. Спазмы удовольствия прокатывались волнами по всему позвоночнику, заставляя выгибаться.
Я стонала, отдаваясь Ригу без остатка. Его темные волосы на моей груди, когда он целовал ложбинку между ключиц, его запах, терпкий, дурманящий почище любого вина.
— Риг… — Его имя сорвалось с моих губ. Неосознанно, со стоном наслаждения.
А поцелуи становились все откровеннее, спускаясь все ниже. Грудь. Живот. Бедра. Дразня, заставляя открыться, отдаться.
Риг брал меня осторожно, умело. А я подавалась ему навстречу, цепляясь за его плечи, спину, оставляя свои отметины. Он вторгся в меня. Не спеша. Изощренная пытка, когда удовольствие смешивается с болью. И ты хочешь еще и еще.
Я чувствовала, что Риг сдерживается, словно сквозь жаркий туман видела, как обозначились мышцы на его шее, ощущала, как опаляет жар сбивающегося дыхания. Он медленно погружался в меня, не переставая целовать. А я чувствовала стук его сердца, его сдерживаемую мощь и силу.
— Моя, Крис, ты моя, а я твой…
Это были последние внятные слова. А дальше — лишь танец наших тел, лишь рваные вдохи и выдохи, когда нет сил сдержать стон. Друг другу отвечали не наши тела — наши души. Казалось, еще немного — и я умру. От ощущений, от ласк, от Рига, который был во мне.
Ураган сменился штилем. Мы, уставшие, пьяные счастьем, дышали друг другом.
— Крис, — шепот Рига щекотал влажную шею, — знаешь, чего я больше всего хочу? Сейчас. Всегда.
— М-м-м? — Я зажмурилась, словно сытая кошка.
— Касаться. Касаться тебя.
Я открыла глаза, прищурилась. Впервые мне было так хорошо. Спокойно. Посреди хаоса вокруг. В пещере, куда вход завален камнями. Я не знала, что с нами будет не то что завтра, а даже через удар колокола. Но… будь что будет. Пока мы живы и честны. С собой. Друг с другом.
Я взглянула на того, в кого влюбилась помимо собственной воли. Признаться, порою у меня чесались руки, чтобы его придушить. Риг — типичный диктатор, узурпатор на полставки, казначей, берегущий свое злато. Этот светлый, если ему было нужно, мог убедить кого угодно в чем угодно. Даже в том, что драконье дыхание отлично лечит ревматизм, если оплачено полновесным мешочком золота. А еще он скрытый ревнивец. Внешне мог быть невозмутимым, но если рявкнет — дрожат не только стены, но и горы, букеты, подаренные мне другими, тут же вянут и вообще самоликвидируются.
— Риг… — Я провела пальцем по его скуле, очерчивая ее. — Ты мне дорог. Очень дорог.
— Крис, — с какой-то затаенной мольбой произнес он, посмотрев мне прямо в глаза. — Ты любишь меня? Вот такого… Бедняка, у которого нет ни гроша в кармане?
Вопрос меня насторожил и отчасти даже обидел: да за кого он меня принимает? Если бы я не любила его, то ничего бы между нами не было.
— Да, чокнутый светлый, да, — ответила я со злостью. — Люблю тебя, паразита, который мог подумать, что я, Крисро Кархец, стала бы делить постель с кем-то по расчету!
Выпалила, и тут мой взгляд упал на камни, на разбросанную одежду… М-да, с постелью я слегка погорячилась.
— Прости, я хотел знать, не сожалеешь ли ты о том, что произошло. Вдруг уже считаешь, что я воспользовался ситуацией, тобой…
— Сожалею, — сквозь сжатые зубы прошипела я. — Сожалею, что на ум сейчас не приходит заклинание, которым бы могла засветить в тебя, чтобы не убить.
Но я все же дернулась. Риг тут же перехватил мою руку. Еще и навалился сверху для надежности.
— А вот теперь, когда я узнал твое настоящее имя…
Его слова заставили меня прикусить язык. Это же надо было так забыться, чтобы озвучить фамилию отца! Но светлый, казалось, этого не заметил. Он улыбался, словно только что одержал важную для него победу.
